Никаких обещаний
Шрифт:
— Неужели?
Она подыскивала слова, чтобы, в свою очередь, описать его: эмоциональное торнадо? олицетворенная мужественность?
— Что ты ищешь, Эшли-сан? — спросил Эрик тихо.
Она думала о том, что ей непременно нужно придумать способ разгадать источник его чар, этого желания прикасаться к нему и быть рядом. Способ изгнать его из своих мыслей и мечтаний. Способ заставить сердце перестать так страшно биться всякий раз, когда он ей улыбается. Она хотела преодолеть это безумие и вновь возвратить себе власть над собственными мыслями и чувствами. Все это ужасало.
Резким движением она высвободила руку
— Я ищу… ничего необычного: счастья, денег… и… — она знала, что нужно как-то сменить тему разговора, который становился слишком серьезным, — …и, может быть, немного вина, купленного Чарли?
Она отошла еще дальше от него.
Эрик покачал головой:
— Спасибо, нет.
— Что-нибудь другое?
Она повернулась и пошла в сторону кухни. Эрик не мог оторвать взгляда от плавного покачивания бедер, кожа брюк делала их еще более соблазнительными, мягко подчеркивая каждый манящий изгиб. Ему казалось, что буквально все в ней сводит его с ума: то, как она говорит и улыбается, то, как ходит, и ее сексуальные бедра.
У обеденного столика она остановилась и оглянулась:
— Я забыла. Вы, кажется, хотели пива, не так ли?
— О, не беспокойтесь!
Ему не нужно было никакое пиво. В чем он сейчас действительно нуждался, так это в холодном душе. Физическое влечение между ними сделалось реальной силой, пробудив у него желание, дремавшее в течение многих месяцев, желание, из-за которого джинсы Эрика начали неожиданно казаться слишком узкими.
Когда они с Эшли прикасались друг к другу и даже еще до этого, он заметил признаки возбуждения не только у себя: у Эшли покраснели щеки, внезапно потемнела голубизна глаз, соски сделались твердыми и отчетливо проступили из-под шелка блузки. Было ясно: Эшли борется со своими чувствами, как ему следовало бы бороться со своими! Они противоположны друг другу. Они принадлежат разным мирам.
Из кухни доносился звон бокалов и браслетов, что заставило Эрика тяжело вздохнуть. Да, слово «привлекательный» больше подходит ей, а не ему. Он не понимал Эшли… или своего отношения к ней? Ему следует уйти и стереть ее из своей памяти.
— Я должен идти, — крикнул он и направился в коридор к двери.
— Я налила вам пива, — сказала она, входя в гостиную с бокалом вина в одной руке и большой пластмассовой кружкой в другой. — Я только что налила его из бочонка. Вы можете захватить с собой, если хотите.
— Я должен идти, — повторил он, но, взглянув на нее, почувствовал, как его решимость слабеет. — Уже поздно.
— Очень поздно, — согласилась она, подходя к нему.
Он оставался неподвижен. Эрик не был одним из тех, кто пускается в бегство при первых же признаках опасности, даже если эта опасность чисто эмоционального характера. Бегство ничего не решает. Ему нужно остаться, взглянуть в глаза сложным чувствам, охватившим его, и попытаться их осмыслить.
В конце концов он решился. Приложив все силы, он сумеет справиться со своим влечением к Эшли. Справиться и, следовательно, проигнорировать это влечение.
Он пошел ей навстречу.
— Пожалуй, я все-таки выпью у вас пиво. Вы часто устраиваете такие вечеринки!
— О нет! Это всего лишь вторая за те три года, что я живу здесь. Вечеринки устраиваются в честь крупных достижений.
Он взял кружку из ее руки, их пальцы соприкоснулись, искра острого ощущения близости пробежала по его телу, и, взглянув в расширившиеся глаза Эшли, он понял, она чувствует приблизительно то же самое. Он отступил, чтобы сохранить расстояние между ними, и тихо рассмеялся над собой. Вот и все, что осталось от умения управлять чувствами!
Казалось, в этом отношении она его превзошла.
— Когда у меня появился первый клиент, — сказала Эшли, окинув комнату взглядом, — я купила бочонок пива, и мы гуляли всю ночь. Теперь, когда я стала одним из директоров фирмы, мы пьем не только пиво, но и вино.
Она подняла бокал:
— Если… нет, когда я добьюсь перевода в Чикаго, будет шампанское.
— Тогда за шампанское, — сказал Эрик, поднимая свою кружку.
— За шампанское.
Он наблюдал, как она делает большой глоток вина, затем отпил из своей кружки. Пиво было холодным, пенистым и резким. Опустив бокал, Эшли облизала губы кончиком языка, и Эрику едва удалось подавить стон. Ему захотелось провести своим языком по этим губам, попробовать их вкус, ощутить упругость и холодность ее губ или, напротив, мягкость и теплоту.
Она перехватила его взгляд, и он резко отвел глаза. Сознание вышло из-под контроля, несмотря на все тренировки. То же самое происходило и с его телом.
Он заставил себя сконцентрироваться на том, что говорит Эшли.
— Вы соперничаете из-за этого перевода в Чикаго с каким-то мужчиной?
— С Джимом. Да. И, возможно, еще с полдюжиной других директоров из различных отделений фирмы. Ближайшие несколько месяцев должны стать решающими. Я обязана произвести потрясающее впечатление на комиссию. Из кожи вон вылезти.
— Звучит интересно, — Эрик не смог удержаться от взгляда на ее кожаные брюки.
Он подумал, что у Эшли, должно быть, очень красивая своя кожа под этой кожей брюк.
Она заметила направление его взгляда и нахмурилась.
— Вы, наверное, думаете, я говорю несерьезно, но я вполне серьезна. У меня нет времени на мужчин, романтические приключения или что-то другое в этом роде. Ни на что, кроме моей работы.
— Я хорошо вас понимаю, — Эрик сам приносил своей работе много жертв в течение долгих лет и, вероятно, еще долгое время будет их приносить. — Когда чего-либо очень хочется, приходится выбирать. Иногда этот выбор означает отказ от удовольствий.
О, если бы он мог убедить в этом свое тело!
— Именно так, — сказала она не без некоторого энтузиазма. — Я хочу сказать, это не значит, что время от времени меня не привлекают мужчины…
Она остановилась, ее взгляд был прикован к его лицу. И все же ей удалось, отрицательно покачав головой, отвести взгляд в сторону.
— Но не сейчас. Сейчас я не могу себе этого позволить.
— Вы стремитесь к поставленной цели, я вас понимаю.
— Да, — она отвернулась и подошла к столику с бутербродами. — К примеру, — сказала она, отламывая кусочки от печенья и других остатков угощения, которые еще не успела поставить в холодильник, — если бы мне случилось завязать какие-то отношения с мужчиной, ему бы хотелось быть постоянно со мной, он бы ревновал меня ко всему тому времени, которое я провожу в офисе, и его расстраивала бы та работа, что я беру на дом, и притом довольно часто. Вскоре мы начали бы ссориться, и, в конце концов, все завершилось бы жутким крахом.