Никаких принцесс!
Шрифт:
– Эй, а может, мне кто-нибудь объяснит, что происходит?
Но Ромион себе не изменяет. Он торопливо отдает приказы, сдает меня с рук на руки армии горничных, которые несут меня в то, что здесь называется «гостевыми апартаментами», а по сути – дом в доме, в смысле, во дворце. Одна купальня чего стоит!
Где-то на периферии маячит придворный маг, но больше никаких мужчин – только горничные. Уносят моего Самсона, снимают с меня пижаму, облачают в утреннее платье, пытаются прибрать мои волосы… И когда терпеть это у меня сил больше нет, дурдом наконец прекращается – с
Она вплывает в купальню, точно на облаке – из летних терпких ароматов. Розой всегда пахнет моя сестра, фиалкой, если верить Дамиану, – я, а вот мама – это всегда цветочная смесь, терпкая и требовательная. В детстве я представляла, что это золотая пыльца вокруг мамы – облако. И до сих пор мне так кажется – неудивительно, ведь мама теперь носит все золотое. Я не знаю названия ткани, из которой сшито ее платье, но это что-то цветочное. В смысле, если взять лепесток той же розы и приложить к маминому платью да покрасить в золотой, будет не отличить от той ткани.
Всегда красивая, моя миниатюрная мама теперь держит себя как истинная королева. Горничные перед ней расступаются, приседая в реверансах, словно заранее знали, что королева фей придет навестить дочь.
Я же смотрю на нее и вижу, что теперь, когда проклятие снято, я действительно очень на нее похожа. Волосы, фигура – возможно, у всех фей такие. Но вот черты лица – мы кажемся сестрами теперь, точно так же, как когда-то мама с бабушкой казались сестрами мне. Просто одна чуть-чуть старше – видно по взгляду. Мудрее, быть может?
Это было лет десять назад. Интересно посмотреть на бабушку сейчас… Ха. Сдается мне, скоро так и так ее увижу.
Мама прогоняет служанок и сама принимается за мной ухаживать… Дамиан как-то заметил, что я странно говорю о матери – о крестной ведьме и то теплее. Ему есть чему удивляться – у него, рассказывают, была нормальная, обычная мать. А я уже лет десять знаю: моя мама – наследница (а теперь и вовсе королева) и титул важнее, чем дочь. Дочери. Так или иначе, меня никогда это не удивляло: сложно удивляться обычаям фей, побывав в их Садах. Я и не удивляюсь – ни тому, что мама все-таки бросила папу, и даже ни тому, что отца Роз она точно так же бросила, как и саму Роз. Для фей это нормально: наследница обязана родить дочь… И забрать ее, когда та вырастет достаточно, чтобы ее магия пробудилась. Обычно это происходит в двенадцать, но я была проклята, а Роз так и осталась феей лишь наполовину. Это я тоже приняла как данность: хоть Роз и казалась мне истинной феей, до уровня мамы она никогда не дотягивала. Не такая красивая и без… всего этого. Флера. Пыльцы. Всего, что делает фею феей. Не знаю, мне пока сложно это объяснить, но я уже чувствую.
Сейчас, выходит, мое время пришло – этого я и боялась, когда говорила Габриэлю: я была в Садах и знаю, что там могут сделать с человеком. Со мной. Я не фея в душе, мне будет сложно. Наверное, мама это тоже чувствует: она долго стоит за моей спиной, глядя через мое плечо в зеркало. У нее тоже темно-синие, почти фиолетовые глаза, но взгляд сейчас грустный. Она знает, что меня ждет. Она сама через это прошла.
Я же говорила, что сказка сказкой – а жить в этом мире… Не знаю, может быть, принцессой это было бы замечательно. Но не постоянно, не всегда. И не феей. Не мне.
– Я научу тебя, как дать понять мужчинам, чтобы они тебя не тревожили, – говорит мама наконец. Она не говорит: «Я научу тебя, как стать незаметной». Или: «Как вернуть все, как было прежде». Мы обе знаем, что это невозможно.
Мама маленькая, меньше меня. Может быть, даже меньше Ромиона. И ее голос – он не человеческий, он тоньше. Нотки этого «нечеловеческого» я слышу последний месяц и у себя, когда говорю.
– Было бы проще, если бы твой отец дал увезти тебя, когда тебе исполнилось шесть.
Да, как раз тогда, когда я уяснила, что уродлива днем. И побывала в Зачарованных Садах – один-единственный раз. Меня там жалели. А если бы мама правда увезла меня тогда от папы навсегда – я бы стала парией среди фей. Одно дело терпеть неуклюжую уродину неделю, ну, две. Но годы? Легкомысленные феи столько ждать не могут.
Мама оглядывает приготовленные для меня платья и морщится. Протягивает руку – и ей на ладонь падает такая же «цветочная» ткань, из которой сделано ее платье.
– Фиалка, – глядя на меня, говорит мама. – Фиалка всегда будет твоим счастливым цветком. Повернись.
Ткань окутывает, превращаясь в громадную перевернутую фиалку. Пять темно-синих, под цвет моих глаз, лепестков расходятся от бедер, а лиф украшают все те же фиалки, только темнее и с ребристыми, точно рюш, краями.
– Хорошо, – решает мама. – Но вот еще…
«Еще» венок из фиалок ложится на мою голову – просто, но изысканно. Маленькая корона.
А я только малодушно радуюсь, что эти цветы молчат. Но Роз как-то говорила, что фиалки вообще неразговорчивы…
– Никому не позволяй заплетать тебе волосы, – предупреждает мама. – Они должны быть распущены. Так ты сильнее.
– Но они же мешаются…
– Потерпишь.
Моя мама, королева, легкомысленно относится к моим жалобам давным-давно. Наверное, ей так проще. Так проще и мне: до недавнего времени она совсем не лезла в мою жизнь.
Но я всегда знаю, если мне действительно, по-настоящему нужна будет помощь, мама сделает все, чтобы помочь. А еще – на самом деле под этим флером, и легкомыслием, и забывчивостью (она давно уже не поздравляет меня с днем рождения и с Новым годом тоже) мама все та же прекрасная, милая женщина-видение из моих детских снов, певшая мне колыбельную. Просто – незнакомка. Как и я для нее.
– Миледи… – Ромион, видно, решил, что раз с эльфийским послом завтрак не задался, так стоит наверстать его с королевой фей. Во всяком случае, нас ждет накрытый стол в столовой через три комнаты от купальни. Богато и изысканно: золото, тончайший фарфор, серебро и хрусталь… – Позвольте пригласить вас…
Они все-таки с мамой одного роста, с усмешкой замечаю я, садясь за стол. Ох, да что ж это – Ромион превзошел себя: он не только раздает нам обеим комплименты, он еще и приказал положить по десять вилок вокруг наших тарелок. Зачем? Даже отец Роз подобным излишеством не страдает…