Шрифт:
Annotation
Мы в ответе за тех, кого приручили, даже если это самое невезучее и никчемное существо на Земле...
Захарова Ирина Юрьевна
Захарова Ирина Юрьевна
Никчемный
В тихом баре "На окраине", чистеньком и аккуратном,
– Жека. Уйдем.
Щуплый, невысокий парнишка лет шестнадцати одетый в комбинезон цвета "голубой металл", с короткими вьющимися русыми волосами, настойчиво потянул его за рукав.
– А-а, это ты...
– Жека толкнул пацана в плечо так, что тот плюхнулся на колченогий стул рядом, впечатавшись в низкую спинку поясницей.
– Что, босс к себе требует?
Парнишка покачал головой, как всегда неразговорчивый, впрочем, это скорее был плюс, потому как в их мире болтливые долго не жили. Во всяком случае, с целыми языками.
– Ну, гадость же...
– красноречиво кивнул он на пойло, которое и не пробовал никогда, должно быть.
– Пойдем отсюда, а?
– Понятно...
– сборщик подати отвел взгляд от двух небесно-синих озер глядящих, казалось, в самую душу. Он еще помнил небо без куполов, делающих его грязно серым, хоть это и было уже целую вечность назад. И ему не нравилось, когда напоминали о прошлом, которого больше нет.
– Я тебе говорил не таскаться за мной?!
Огрызнулся и демонстративно хлебнул водки прямо из горла.
– Но...
– пролепетал мальчишка, потирая ушиб, - я больше никому не нужен.
Жека уставился на него, испытывая смесь жалости и раздражения:
– А с чего ты взял, что нужен мне?
Он был груб намеренно, чтобы отбить охоту всюду следовать хвостиком и читать никому не нужные морали. Смотреть с обожанием, прикасаться прохладными, худыми ладошками, будить чувства, которые он считал похороненными.
– Ты спас меня.
Память снова подкинула никому не нужные воспоминания. Темная безлунная ночь, тупиковый переулок, глядящий на мир слепыми окнами обшарпанных домов, желторотик, оказавшийся не в том месте и не в то время. И какой бес дернул его тогда отвести руку босса? Может быть эти невозможные глаза, или улыбка, мимолетно скользнувшая по губам мальчика, когда тот увидел его?
– Пожалел я тебя, - бросил он, считая жалость унизительной.
– Возьми меня к себе, - продолжал тот гнуть свое. Вот же, ничем его не проймешь...
– Никто не хочет со мной работать, я никчемный. Серый считает - я даром ем ваш хлеб.
Жека вздохнул, прекрасно понимая, что стоит за этими словами. Серый уже не раз пенял, что он, Жека, привел в сообщество недоразумение. На невинном лице Лехи отражались все эмоции, выдавая его и партнеров "клиенту", стрелял он из рук вон плохо, насилия не переносил, тяжести поднимать не мог, в химии не кумекал... Одним словом - никчемный.
– Серый убьет меня.
Пристроенные на коленях руки парнишки подрагивали.
"Ты еще не понял?! Я не отстану. Я всегда буду стоять за твоим плечом, даже если Серый закатает меня в асфальт. О Жека, если бы ты только мог видеть его мысли. Он так жесток и изобретателен, и так сильно ненавидит меня... Моя смерть не будет легкой. Ну, сделай же что-нибудь!"
Пронзительные небесно-синие глаза смотрели жалобно, по-щенячьи, как тогда, когда "перо" Серого, не дрогнув, коснулось мальчишеского горла. Плотно сжатые тонкие губы слегка дрожали. Но несчастный и испуганный, парнишка продолжал светиться каким-то внутренним светом, который и толкнул Жеку перехватить руку босса, уговорив сохранить щенку жизнь.
– Лех. Я с Клешней работаю, - сказал он, наполняя стакан.
Густые светлые ресницы скрыли печаль:
– Я понимаю.
Взяв тару, Леха опрокинул содержимое в рот, осушив ее до дна и тут же зайдясь кашлем. Из глаз брызнули слезы. Тяжко вздохнув, Жека покачал головой и бросил на полированную столешницу купюру. Крепко ухватив за плечо, поставил "собутыльника" на ноги, кивнув головой в сторону выхода.
– Пошли.
– Куда?
– не понял тот.
– Тебе не параллельно?! Ты вроде жить хотел, - сборщик подати подмигнул.
– Есть мыслишка...
Они шли темной улицей, молча и держась густой тени у самой стены, чтобы не попасться на глаза ночному патрулю. Притихший парнишка жался к нему с боку, и Жека приобнял его за плечи, успокаивая и поддерживая, потому как тот с непривычки захмелел.
"Что за невезучий парень", - думал он.
Проведя его в самое сердце лабиринта грязных, пустынных улиц, отстранился. Никчемного сразу повело куда-то в сторону - пить он тоже совсем не умел, и Жека прислонил его к стене. Оглянувшись, не видят ли посторонние, набрал на пульте у массивной металлической двери код вызова.
Увидев на пороге гостей, шустрый крепкий старик изменился в лице и попытался захлопнуть дверь у них перед носом.
– Сдурел?!
– Жека едва успел всунуть в сужающуюся щель носок некогда черной, а теперь серой от вездесущей пыли бутсы.
– Нет у меня работы для Никчемного.
Сборщик подати бросил взгляд через плечо на бледного, спрятавшегося за его спиной мальчишку. Похоже, тот и сам не был в восторге от перспективы поселиться в бункере при старом ученом, променявшем служение человечеству на собственные, не вполне здоровые изыскания и деньги, которые Серый платил ему за наркоту. Только выбор-то был не велик.
– Да брось, Крот! В лаборатории всегда работенка найдется. Пробирки там помыть, дерьмо за зверями убрать... Тут таланта не требуется.
Жека вытащил протеже из-за спины, показывая, как говорится, товар лицом. И цепкий взгляд Крота прощупал каждый сантиметр Никчемного, чуть дольше задержавшись на смазливой мордашке и узкой крепкой заднице.
– Предложи красавчика Молли, с руками оторвет, - посоветовал он.
– Мальчики ее профиль.
Леха попятился, вжавшись спиной в Жеку, и тот покровительственно опустил руку на острое мальчишеское плечо.