Никита Добрынич
Шрифт:
— Завалы на брянской дороге разделены на двадцать отдельных участков. Их можно выжечь за три недели. Что касается плотины на реке, то открывать воротом щиты зимой ни разу не пробовали. Они могут быть так схвачены льдом, что ничего не получится. Наши расчеты на высокую волну тоже могут не оправдаться. В теории всё красиво: трехметровая волна ледяной воды смывает врага! Только никто не знает, какой уровень волны будет через двести метров, — как всегда Коробов был слишком осторожен.
— Ерунда! Три километра, пока река течет зажатая берегами трехметровой высоты, волна будет очень высокой. Надеюсь, пленные не сачковали, работали, как следует? — спросил Коробова Олег.
— Любая ловушка требует проверки!
— Давно пора проверить. Построили две плотины: здесь и на реке Велимья. Как только первая ловушка сработает, враг станет вдвойне осторожным на реке, растянет интервалы между отдельными отрядами. Так что вторая ловушка почти бесполезна. Давайте сегодня же и откроем ближнюю плотину, — предложил Олег.
— Не о том говорим. Дядя Володя, зачем нам уничтожать двадцать тысяч русских?! Даже если они на девяносто процентов будут состоять из черниговских жителей. Уверен, мы можем взять Чернигов с теми же минимальными потерями. Ригу взяли! Дядя Володя, оборона — это огромная мясорубка, — эмоционально заговорил Никита.
— Это не мясорубка! Либо огромный холодильник, либо еще больший гриль! — засмеялся Олег.
— Олег! Твой черный юмор неуместен, — недовольно произнес Коробов.
— Как хотите, но я забираю свои войска и ухожу в набег на Чернигов! — заявил Никита.
— У тебя есть свои войска? — презрительно засмеялся Олег.
— Ты удивишься, когда поймешь, что их больше половины, две трети ратников — мои. Все старики, кроме твоих диверсантов и те, что прошли экзамен. Я со всеми заключал договора!
— Формально он прав! Особенно, с точки зрения самих ратников! — подтвердил Коробов.
— Хорошо! Оставляем пять сотен раненых, простуженных и травмированных для обороны Карачева, а я с диверсантами отправляюсь вместе с Никитой, — казалось, даже с радостью заявил Олег.
— Обоз с интендантами пусть догоняет, а мы пойдем скорым маршем, — у Никиты сорвался голосок от радости.
— Торопиться не надо. Вначале идем на «крейсерской скорости», а последние два перехода форсируем. Сююрпризз!
— Трусливые ублюдки напали на алан неожиданно, — вещал воевода черниговскому князю.
— Утром окружили, дали время до полудня? — переспросил князь.
— Да! Они сразу после полудня начали стрелять. Никто не ждал нашего ответа. Обычно вызывают поединщиков, потом мелкие стычки, чтобы прощупать противника, затем Олег-Муромец мог снова потребовать выдачи убийц шурина. Мог пригласить меня на новые переговоры, или прислать своих послов. Так полагается вести себя честным людям, — негодовал воевода.
— Тебя почему отпустили!? — удивился и разозлился князь.
— Они испугались. Сначала алан убили со страха, потом осознали, что натворили глупую подлость. Испугались и отпустили. Олег-Муромец трусливый ублюдок, а Коробов полное ничтожество. Никита Добрынич хорохорится от страха, а сам вор, подлый человечишка.
— Всё так. Но прежде чем наказать виновных в убийстве родственников жены, моих любимых воинов, нужно подготовиться, и хорошенько подумать.
Олег решил уничтожить княжескую верхушку, если получится, то самого князя. Неспешное течение жизни позволяло рассчитывать на обстоятельный подход князя к принятию решения о войне. Пока он казнит посла, пока заграбастает его добро, справит поминки по павшим рыцарям, успокоит жену-аланку — пройдет пара недель. У Олега будет достаточно времени, чтобы и Чернигов окружить, и перебить всех гонцов из города. Олег хотел устроить небольшой геноцид для варягов: уничтожить воевод и князей в удельных городах, вырезать их дружины. Это требовало серьезной подготовки. Такой план пришелся по душе Никите, он даже уговорил Валеру взять на себя снабжение — возглавить интендантскую службу. На проводах все выпили слишком много. Вспомнили добрым словом Мышкина и пожалели, что его нет. Немного поплакав, скорее по инерции, Светлана начала ругать Олега. Она вернулась в своих воспоминаниях к самому началу жизни в тринадцатом веке, вспомнила все прегрешения Олега за последние три года. Хорошо, что они не были знакомы раньше. Скоро Света добралась до последней его авантюры в Чернигове: совершенно ненужная была поездка, нападение на черниговских стражников раскрыло резидента-купца. Даже карачевские пограничники зря погибли, Олегу нужно было вовремя проинструктировать их. Затем досталось братьям Коробовым, они плохо подготовились к обороне: всего две кирпичные башни в городе, в Карачеве совсем нет камнеметов, а запас зажигательной смеси слишком мал.
— Что-то она сегодня добрая! Предыдущие пять лет не вспоминает, — прошептал Валентин Валере.
— Светлана, немного сбавь обороты, мы не одни, — намекнул на присутствие армейской верхушки Коробов старший. Светлана замолчала, но все легко могли прочитать по губам её отношение к сказанному. Женщины осуждающе посмотрели на Светлану. Даже Росава нашептала мужу неприятные для Светланы оценки. Скоро комбаты и сотники разошлись, и Светлана задала Коробову свой главный вопрос.
— Олег сторонник тактики выжженной земли и террора. Погибнут десятки тысяч людей. Неужели по-другому нельзя?
— И так плохо, и эдак нехорошо. Нет никакой гарантии, что даже при таких бесчеловечных методах, Карачев победит. И если мы сможем разбить черниговского князя, не будет ли это пиррова победа? — грустно сказал Коробов.
— Мы заложники обстоятельств, — вмешался в разговор Олег.
— Ты заложник?! Любые проблемы ты сразу решаешь максимально жестко, — возмутилась Светлана, — с аланами — вообще беспредел. После первого обстрела, наверняка, десятки алан погибли. Можно было предложить черниговскому послу достойный выход. Суд князя, например.
— Мне вира за брата жены не нужна. Они убили моего ближайшего родственника, — остановил её речь Олег.
Росава и Вера одобрительно закивала головами в поддержку Олега. Он явно вырос в их глазах, как человек ценящий родство. «Как они тут спелись! Не разлей водой. Мужики сидят молча. Ни одного союзника.»
— Олежка, я понимаю твои чувства, но ты теперь больше политик, чем семейный человек, — продолжила Светлана, добавив теплоты в голос.
— Год не прошел, как муж умер, а она уже клинья под нового мужчину подбивает, — осуждающе сказала Вера Росаве. Затем добавила театральным шепотом, — старая сука. Вера немного недолюбливала бывшую гражданскую жену своего законного мужа.