Никита Добрынич
Шрифт:
— Ни сном, ни духом. О чем речь? — удивился Никита.
— Твои наемники — настоящие разбойники. Два каравана купцов уже захватили. Когда мы попытались их урезонить, они только посмеялись над нами. Угрожали еще …, если бы не «дисциплина», мои кавалеристы их за полчаса разделали под орех, — поддержал молодого сослуживца второй комбат.
— Поехали, выясним на месте, — разозлился Никита.
— Захвати свою сотню …, для солидности. Наемники сегодня новую богатую добычу захватили. Добром не отдадут.
— И что за добыча?
— Арабский купец с мягкой рухлядью домой плыл. Всего одно судно, но охраны было полсотни воинов.
— А предыдущая добыча?
— В первом караване четыре ушкуя с зерном.
— Хорошо. Свистни моих орлов, — попросил Никита. Затем повернулся к молодому комбату, — а ты Олега найди, не нравится мне такой расклад.
Наемники встретили начальство настороженно, три сотни свиты смотрелись слишком подозрительно. Разговор начал Никита, тон держал спокойный, очень доброжелательный, стремясь не обострять, понапрасну, отношения с боевыми товарищами. Русские купцы, с первых двух караванов, на поверку оказались новгородцами. Наемники проводили Олега к ним, и тот не побрезговал побеседовать с каждым. Поспрашивал о своих знакомых ушкуйниках, нет ли каких родственников или друзей среди них. Новгородские купцы мгновенно учуяли, куда ветер дует. Все признали среди ушкуйников и свойственников, и родственников, и лучших друзей. Никита попытался поймать их на вранье, но Новгород оказался слишком «маленьким» городом, все были между собой знакомы. Конечно, разобрать, где разбойник, а где купец, часто достаточно сложно. Наемники мрачнели, слушая уважительные разговоры Никиты с купцами. Еще более расстроила их беседа начальства с арабом. Здесь пришлось тряхнуть стариной Олегу. Мало того, что Олег свободно говорил по-арабски, а наемники не знали языка, так потом он потребовал привести человека киевского князя. Никто из любителей чужого богатства не удосужился разобраться с пленными, некогда было, делили добычу. И вот теперь выясняется, что у купца был сопровождающий от князя.
Олег тянул время, пытаясь найти больше оснований под уже давно готовое решение. Со смоленскими князьями Мстиславом Давыдовичем и Владимиром Рюриковичем портить отношения не хотелось. Четыре раза проходили карачевские войска через эти земли. Платили положенную плату, соблюдали условия прохода. Никаких серьезных инцидентов не было.
— Вы, когда в Полоцк шли, купцов тоже грабили? — начал расспрашивать наемников Олег.
— Нас Мышкин тогда поставил охранять обоз, а в разведку поставил тебя и твоих «диверсантов».
— То есть, если я сейчас своим диверсантам позволил немного отдохнуть, а вас заставил чуть-чуть размяться в разведке, то грабь всех встречных подряд? Без спроса, — рассердился Олег. Наступило долгое молчание.
— Не понравилось у меня служить? Мало добычи? — наехал на наемников в свою очередь Никита.
— Что ты, что ты! Удачный поход! И не помним такого другого! — хором, перебивая друг друга, загомонили наемники.
— Но в следующий сезон со мной не пойдете?
— Если возьмешь, с превеликой радостью!
— Хорошо! Но как мы через Смоленск пойдем, после ваших вольностей?
— Мы всех рабов у себя, в Берестье, полякам продадим. Никто не дознается. Подозревать будут. Но, не пойман — не вор, — вальяжно усмехнулся в бороду самый старый из наемников. Ему начало казаться, что всё сладится.
— Нет. Купцов мы отпустим, товар вернем. Все жалобы купцов на мой суд. Согласны? — тихо, с мягкой улыбкой, разочаровал наемников Никита.
— А если мы не согласны? — задал кто-то очень тихо риторический вопрос. Никита сделал вид, что не услышал, зато Олег долго-долго смотрел в сторону спросившего, пока тот не спрятался за спинами товарищей.
Суда не было. Никита договорился с новгородцами о сумме компенсации, ожидаемо скромной. Они подписали договор. Новшество им понравилось. Арабский же купец проявил твердость: «Сколько по Правде положено столько и платите». Никита позвал наемников и приказал отдать купцу серебро.
— Когда уходить собираетесь, — спросил Никита Моргульку, старшего из чешских рыцарей.
— Как договаривались, из Карачева. Ты же сам хотел, чтобы мы новобранцев там месяц погоняли?
— Это правильно. Но наемники из Берестье сейчас уходить собрались. Нехорошо получится, это верная смерть для араба. Слишком злы они на него за штраф. Я с этими ратниками договорился на зимний поход, не хочу, чтобы они киевского человечка убили. Надо сделать так, чтобы и наши волки были сыты, и купеческие люди живы. Мне неприятности с Киевом не нужны.
— Давно надо было арабу в Киев плыть, а он судиться задумал. От охраны у него хорошо половина осталась. Десяток охранников сбежал, когда мы напали, пятерых ранили. Нет, далеко купцу не уплыть, — согласился чех, и лицемерно повздыхал, — сберегу я ему жизнь, не волнуйся. Что делать с киевлянином? Ума не приложу.
— Он сейчас в моем шатре, там его умасливают, медом поят. Попробую задержать его еще немного, пока купец не отплывет.
Араб попытался найти киевского чиновника, но карачевские конники куда-то пропали, а наемники прогнали купца на судно. Угрожали, порывались избить. Снова идти судиться араб не решился. Пьяный и сытый киевлянин спал на коленях толстущей селянки, которая третий день кочевала в обозе. Она была толще всех и поэтому считалась несравненной красавицей.
Широкий поток денег товаров, скота и рабов-ремесленников пролился в Карачев из Полоцка. Никита отправлял домой самое лучшее. Город опять стал торговать, купцы пошли из Карачева караван за караваном. Коробов торговал, но не забывал вербовать охранников. С исторической родины Олега-Муромца, муромского княжества, пришли триста лучников, любителей риска и добычи. Точнее, добычи и риска. Они прослышали про подвиги земляка и захотели присоединиться к дележке добычи, походить в походы, пограбить богатых иноземцев. С их прибытием дружина Карачева перевалила за полторы тысячи. Коробов старший давно завершил сбор урожая на своих огромных полях. Но фортификационные работы были в полном разгаре. Дележка власти в Киеве закончилась в прошлом году, в этом, следовало ожидать «гостей». Бесхозным удел не останется, жадные варяги не потерпят славянской самостоятельности.
Владимир Александрович взял с собой в поездку приемного сына. Пять лет, возраст небольшой, но на своей маленькой лошадке тот держался уверенно. Дождя не было, земля была сухая. Росава, жена Коробова, не одобряла дальние поездки, но радовалась, что муж принял ее сына, занимается с ним, учит. Действительно, в седле её сын сидел уверенней мужа. В поездках мальчик не уставал, а охрану Коробов брал большую. Кавалеристы были рады отдохнуть от изнуряющих занятий, и просто прогуляться верхом. Их не утомлял полный комплект вооружения в дороге, они привыкли. Тем более, что Коробов и сам одевал бронь, и сына заставлял. В этот раз Коробов инспектировал третьестепенное направление. Небольшой приток Снежети мог зимой превратиться в прекрасную дорогу, неширокую, но удобную для набега. Добравшись до начала завалов из деревьев, Коробов осмотрел маленькую крепость на высоком холме. Судя по размеру рва, половина холма была насыпная. Работы в крепости подходили к концу. Весь следующий день, спешившиеся воины, небольшими отрядами прочесывали верховья речушки, дальше завалов. Это делалось уже в третий раз. Выловленные нарушители пограничного режима переправлялись в деревни ближе к Карачеву.