Никита Добрынич
Шрифт:
На следующий день, рано утром, Светлана попыталась поговорить с Владимиром Александровичем.
— Я могу забрать долю мужа и уехать с сыном в Новгород?
— Да, но в следующем году. Сейчас слишком много денег вложено в оружие.
— А если Чернигов победит?
— Тот, кто останется в живых и на свободе, заберет жалкие крохи того, что удастся спасти. Мы в одной лодке.
— И какой мой статус на время войны? Старой суки?
— Ну, зачем ты так?! Вера беременна, надо сделать ей поблажку, — смутился Коробов.
— Олег забрал у меня даже личную охрану. Я никто! — внезапно разрыдалась Светлана.
— Если ты не против, то поживи у меня. Здесь тебя никто не обидит, — предложил бывший свекор.
— А Росава?
— Я сейчас поговорю с ней, — Коробов громко позвал приемного сына, тот постоянно крутился рядом с «тятей», — Ярослав, найди мать. «Чурбан бесчувственный. Мог, хотя бы для приличия, сказать, что я не сука. Или, на худой конец, молодая», — злилась Светлана в ожидании Росавы. Росава пришла нескоро. Недовольная, как будто её оторвали от важной работы. Возможно, это так и было.
— Росава, Светлана с сыном станут жить у нас. Я отдаю им свой кабинет, сам буду работать в конторе. Предупреди слуг.
— Она вторая жена, или первая? — Росава буквально испепеляла мужа взглядом. Но в голосе была покорность судьбе.
— Ты — единственная. Навсегда. Вопрос давно закрыт. Светлана гостья. Вдова моего лучшего друга, — нежно обнял и поцеловал в губы свою жену Коробов. Та ощутила необыкновенную любовь этого большого мужчины.
— Мой Муж тебя пригласил, живи у нас, гости, сколько потребуется, — обратилась к Светлане Росава. Ни разу Владимир Александрович не обманул свою жену. Росава была уверена в его словах. Душа у Росавы запела — она «единственная»! Росава сразу захлопотала, вызвалась помочь Светлане с обустройством на новом месте. Правда, на всякий случай, начала перебирать возможных женихов для Светланы. Два комбата неженаты. У Никиты две подружки, но он живет с ними невенчанным. Деньги у Светланы большие, Коробов человек щепетильный, отдаст ей долю Мышкина. От солидных женихов отбоя не будет, несмотря на худобу и старость невесты. Светлана смотрела на сумасшествие Росавы. Эта молодая, умная, тянущая весь воз текущей работы в конторе, женщина, чуть не до обморока, боялась потерять мужа. Старика Коробова! Чудеса!
Марфа еле успела попасть в Чернигов. Шайки карачевских разбойников рыскали по окрестностям, нисколько не опасаясь немногочисленных стражников. Олег-Муромец неожиданно быстрым маршем достиг Чернигова и практически окружил его. В городе осталось немного воинов, их едва хватало для наведения порядка. Марфа рассчитывала остановиться в кремле, у княгини черниговской Ясыны, давней подруги ее матери. Всеволод Большое Гнездо, близкий родственник матери был женат на сестре Ясыни. Малочисленная охрана Марфы с трудом прокладывала дорогу сквозь гомонящую толпу на узких улочках города. Единственная служанка, испуганно жалась к своей госпоже. Четверка охранников расталкивала лошадьми прохожих решительно, как у себя дома. Хороших воинов подготовил в свое время Олег. Её Олег. Городской снег был грязный, неожиданная оттепель превратила его в неприятную кашицу. Марфа стеганула плеткой зеваку, сумевшего миновать охрану. Тот повалился в канаву, уйдя в грязь по колено. «Какие все-таки холопы неловкие, скорее глупые. Жалкое племя рабов». Черниговский кремль встретил Марфу настороженно. Её долго не хотели пускать. Наконец нашелся слуга, помнивший бывшую карачевскую княгиню. Марфа гостила в Чернигове с мужем три года назад, когда Мстислав Святославич отдавал тому в княжение Карачев. Ясыня обняла Марфу, как родную дочь, долго расспрашивала. Говорить о своих невзгодах Марфе не хотелось, и постепенно разговор перешел на черниговские проблемы. Княгиня за три года сильно изменилась, постарела. В аланской гвардии, у её мужа, служило много родственников Ясыни. Их поголовное истребление Олегом-Муромцем вызвало дикую ярость княгини. И хотя Мстислав Святославич принимал решение о походе алан во многом по настоянию их вождя, Ясыня злилась на мужа. Промедление в войне с Карачевым грозило уже опасностью и для самой Ясыни, и для её сыновей. Марфа заранее предупредила своих охранников, чтобы они молчали о близком знакомстве с Олегом. Узнай княгиня об их отношениях, Марфе бы не поздоровилось. Ясыня долго рассказывала жуткие истории о зверствах Олега-Муромца, распаляла себя, в конце горько заплакала, завыла. Примешивая аланские слова в свою жуткую песню, княгиня заливала слезами свою юную гостью. Только к вечеру Марфа вырвалась от княгини. Она вся дрожала, эмоции перехлестывали через край. Две недели жизни в Чернигове были самыми ужасными в жизни Марфы. Всего две недели потребовались карачевским войскам для взятия города и начала осады кремля.
Войска Карачева окружили Чернигов без особых трудностей. Казалось, город не подозревал, что идет война. Олег за день до подхода основных войск сумел перекрыть все дороги и тропинки, теперь гонцы или бегущие из города жители были обречены. Диверсанты жестко блокировали Чернигов. Но если бы Мстислав Святославич со своими двумя сотнями оставил город и попытался прорваться в Киев, ему бы это удалось. На следующий день подошла легкая кавалерия во главе с Никитой и закрыла город на замок. Ситуация стабилизировалась. Чернигов был окружен плотно. Охотники с собаками прочесывали леса в поисках рабов. Они угоняли свою добычу на север и продавали купцам, вернувшись, уходили всё южнее, в сторону Киева.
Валера с обозом отстал от передовых отрядов всего на два дня. Он привез не только продовольствие, но и огнемет для испытаний в бою. Изготовление огнестрельного оружия было делом далекого будущего, а установка «греческого огня» получилась на славу. Дальность действия огнемета не превышала двадцать метров, но при штурме стены города этого хватало за глаза. У Никиты возникло желание сберечь людей, и своих, и чужих. Поэтому он поехал главой посольства к князю, рискуя собственной жизнью больше, чем жизнью других. Никита знал, что варяги привыкли жестоко казнить неугодных послов. Но ему повезло, Мстислав Святославич послов не принял, а воевода приказал их только высечь. Можно сказать, что послы легко отделались. С располосованной спиной любому человеку легче принимать жестокие решения и Никита отдал приказ жечь «греческим огнем» башню у главных ворот города.
Никита отлеживался на животе второй день. Спина болела гораздо сильнее, чем в первый день. Периодически он впадал в беспамятство, чем дальше, тем на больший срок.
«Я умру. Позорно, как раб. Поротый раб. Брежу уже, жар, температура», — думал он, очнувшись в очередной раз.
— Чернигов взяли? — еле слышно спросил Никита адъютанта.
— Нет. Даже «греческий огонь» не помог. Те, кто сгорали в башне, кричали ужасно, но сейчас бойницы закрыты щитами. Огнем врага не взять, зато штурмовать стену стало проще. Никита снова провалился в глубокий обморок.
Две бешеных атаки совершила конница князя Мстислава, пытаясь прорваться в Киев. Но саперы Валеры уже возвели трехметровые стены на этом опасном направлении, и Чернигов потерял последнюю надежду на спасение. Сразу же после второй атаки карачевские волки ворвались в город.
Никита полностью пришел в себя спустя только десять дней.
— Город взят? — еле слышно прошипел он. Язык опух, губы потрескались, лицо Никиты было черное.
— Да! — обрадовался адъютант улучшению здоровья Никиты.
— Князь схвачен?
— Он спрятался в кремле.
— Ни его, ни воеводу в плен не брать.
— Олег-Муромец отдал приказ брать живым, — виновато сообщил адъютант.
— Тебе повторить? — прохрипел Никита и потерял сознание.
Олег любил ночные операции. Темнота добавляла таинственности, делала процесс более случайным. Импровизация была стихией Олега. Особенно, когда в отряде есть две пары очков ночного видения. Место для подъема было выбрано удачно, Олег с напарником без труда забрались на стену. Бесшумно зарезали часовых, сбросили веревочную лестницу, и через полчаса на стене собрался небольшой отряд диверсантов. Минимум оружия, в основном ножи и небольшие арбалеты с ядовитыми стрелками. Не дожидаясь, пока отряд двинется к воротам, Олег с напарником прокрались к башне. Нужно было не дать часовым возможности запереть дверь. Олег двигался по двору тихо, как тень. Яркий месяц на пару минут скрылся за тучу. Громко заскрипела дверь башни. Оба часовых повернулись лицом к любителю поздних прогулок. Тот поворчал на часовых и вернулся в башню. Олег с напарником одновременно подкрались к часовым и перерезали им горло. Напарнику не нравился этот способ убийства, иногда жертвы носили металлический ошейник или украшение. Ворота крепости начали открываться со страшным грохотом. Но это так только казалось. Возбуждение усиливало зрение и слух, повышало реакцию, обостряло обоняние. Две сотни карачевских диверсантов бесшумно растекались по крепости. Парами, тройками, пятерками, небольшими отрядами по десять человек. То в одном, то в другом месте был слышен шум, но тревогу так никто не поднял. Единственный жестокий бой разгорелся под утро, у покоев княгини. Ясыня сама взяла в руки оружие, и погибла одной из первых. Десяток алан сражался до последнего. В конце остался один, двухметрового роста горец, необычно быстрый, в тяжелых доспехах. Левое плечо его, было пробито арбалетным болтом. Он прошел сквозь кольчугу и должен был причинять горцу чудовищную боль. Обычный человек давно бы потерял сознание от шока. Горец ревел, как слон, и сметал одного противника за другим. Диверсанты Олега были слишком легко экипированы. Только когда еще один болт вошел ему в глаз и пробил мозг, гигант рухнул на колени. Его единственный глаз яростно смотрел на пришедшего проверить ход операции Олега.
— «Кутузов», блин, — удивился Олег, — нет, наш Михайло Илларионович имел два сквозных ранения в голову. Кутузов покрепче был. И приказал добить горца. Карачевские воины отвлеклись, из комнаты выскользнул мальчик лет семи, и убежал по коридору. Это был сын князя Иван. Предусмотрительный Олег запретил пускать в кремль наемников, поэтому многие обитатели его узнали о смене власти не сразу. Но только не Марфа. Охрана вовремя сообщила ей о штурме. После полуночи она не спала ни минуты. Самый опасный момент возник под утро. Два десятка забрызганных кровью диверсантов появились на пороге её покоев.