Никита Хрущев
Шрифт:
Экономические расчеты уже давно показали, что при урожаях зеленой массы на силос меньше 100 центнеров с гектара кукуруза не только дает меньше кормовых единиц, чем обычные кормовые и фуражные культуры, но и не оправдывает необходимых для ее выращивания затрат труда. А поскольку в условиях хронической нехватки рабочей силы «на кукурузу» посылали чаще всего рабочих и служащих из городов (с выплатой зарплаты по месту работы), то стоимость кукурузного «зеленого корма» оказывалась особенно высокой. Было подсчитано, что в тех условиях, в которых находилось сельское хозяйство в 1958–1962 годах, заготовка ста кормовых единиц за счет многолетних трав (клевер, тимофеевка, луговые травы) обходилась в 1–3 рубля, тогда как те же сто кормовых единиц за счет кукурузы стоили 5–6 рублей [33] .
Но дело даже не в этом – кукуруза просто не была стабильной культурой в центральных и восточных районах СССР. До 1962 года об этом можно было спорить, обвинять местные власти и колхозы в отсутствии необходимых затрат труда, в недостаточном использовании удобрений. Но 1962 год стал критическим, весна и начало лета были холодными и дождливыми. Для многолетних
Эксперименты Хрущева по превращению Сибири в зону выращивания кукурузы также окончились провалом, иногда все было хорошо, но часто посевы погибали из-за поздних заморозков в начале лета, а иногда прекрасные плантации кукурузы губили ранние заморозки в конце августа.
Увлечение кукурузой и использование для работы на кукурузных плантациях почти всех резервов рабочей силы нанесло сельскому хозяйству и большой косвенный ущерб. Чтобы колхозники не отвлекались на привычное им луговодство, был остановлен выпуск техники, необходимой для улучшения и обработки естественных лугов. Прекратились работы по семеноводству трав. Сенокосы и пастбища стали покрываться кустарниками и кочками, заболачиваться. Одна треть лугов вышла из употребления почти полностью. С 1953 по 1965 год только в РСФСР превратились в болота, заросли, и были списаны с сельскохозяйственного оборота около 6 млн гектаров сенокосных площадей [35] . В РСФСР, в Белоруссии, в Прибалтике больше одной трети луговых трав не выкашивались из-за отсутствия техники, а весной, когда не хватало кормов для скота, начинался «импорт» соломы из южных районов [36] . Заготовки сена в среднем по стране сократились с 64 млн тонн в 1953 году до 47 млн тонн в 1965 году [37] .
Хрущев надеялся решить при помощи кукурузы кормовую проблему в средних и восточных районах СССР. Но после 10 лет этой непрерывной кампании большинство колхозов и совхозов подсчитывали не прибыли, а возрастающие убытки.
В южных районах страны (Кубань и Северный Кавказ, Крым, юг Украины) расширение посевов кукурузы могло дать некоторый положительный результат, особенно при выращивании ее на зерно. Сбор зерна увеличился с 4 млн тонн в 1953 году до 14 млн тонн в 1964 году, но не за счет очень высоких урожаев кукурузы, как это было в Америке. Среднегодовой ее урожай на зерно был в 1954–1958 годах 14 центнеров с гектара, тогда как озимая пшеница, при значительно меньших затратах труда, дала в этих районах в среднем 13 центнеров с гектара. В 1962 году урожайность пшеницы в южных районах была даже выше, чем урожайность кукурузы (16,8 и 16,6 центнеров с гектара соответственно) [38] . Поэтому и на юге внедрение кукурузы нельзя считать большим достижением. По подсчетам экономистов, гектар кукурузы приносил в среднем 20 рублей убытков, гектар пшеницы – 20 рублей прибыли [39] . Затраты труда на получение одного центнера кукурузы были в 3 раза выше, чем на получение одного центнера пшеницы. А между тем, расширение посевов кукурузы на юге производилось главным образом за счет сокращения площадей именно озимой пшеницы. Хрущев хотел превратить Северный Кавказ в «кукурузный штат», а пшеницу в основном выращивать в восточных целинных районах. Эту же идею он предлагал для юга Украины, Донских областей и Нижнего Поволжья. Может быть, при постепенном внедрении кукурузы, правильной обработке, механизации всех работ, орошении, при использовании межлинейных гибридов на семена и достаточном количестве удобрений, в СССР действительно удалось бы создать «кукурузный пояс», сравнимый с «кукурузным поясом» Америки. И были бы и в СССР урожаи кукурузы по 50–70 центнеров зерна с гектара и по 500—1 000 центнеров зеленой массы на силос. Но без всего этого «кукурузная революция» окончилась по существу крахом и нанесла сельскому хозяйству страны большой ущерб.
Хрущев еще и до своей отставки признал некоторые ошибки «кукурузной кампании». Весной 1964 года он в нескольких выступлениях вынужден был сказать, что далеко не во всех районах кукуруза является экономически выгодной культурой. Административное давление на колхозы ослабло, и посевы кукурузы сразу сократились (на силос и зеленый корм было посеяно на 20 % меньше, чем в 1962 году, на зерно – на 15 % меньше). После смещения Хрущева «кукурузный бум» в стране прекратился. Столь нежеланной стала эта культура за время правления Хрущева, что в 1965 году посевы кукурузы на зерно стали ниже уровня 1940 года. Отказывались от нее и те хозяйства, где эта культура была вполне успешной. Посевы кукурузы на силос снизились более чем в 2 раза. Теперь, когда техника для ее возделывания уже была, такое резкое сокращение посевов также не являлось производственно целесообразным, и сейчас в печати снова звучат призывы о расширении посевов кукурузы в южных районах страны. Закрылся в Москве и специальный магазин «Кукуруза» – он превратился в обычный продовольственный магазин.
«Целинная эпопея» также развивалась иначе, чем рассчитывал Хрущев. После успешного 1956 года следующий год выдался неурожайным. Валовой сбор зерна в районах
В 1958 году целинные земли вновь дали хороший урожай и общий сбор зерна в стране составил 140 млн тонн – это был новый рекорд. Такие скачки вниз и вверх были естественными, так как по многолетним наблюдениям климатические условия восточных районов подходили для пшеницы только каждые два года из пяти. К тому же целина – понятие относительное, вновь распаханный целинный пласт может быть целиной только четыре-пять лет, обеспечивая урожаи за счет ранее накопленных в земле питательных веществ, запасы которых быстро истощаются. При примитивном земледелии распаханные ранее площади обычно оставляют «в залежь», не возделывают много лет. Когда Хрущев начинал свою кампанию, то именно это временное использование целины имелось в виду.
Он предполагал, что за четыре-пять лет целинный хлеб поможет ликвидировать хронический дефицит продовольствия, а за это время страна поднимет земледелие в основных сельскохозяйственных районах, наладит производство минеральных удобрений, машин и другой техники, и урожайность резко возрастет. Таким образом, значение целинных земель для сельского хозяйства страны уменьшится, и от монокультуры пшеницы в восточных районах можно будет переходить к правильным севооборотам. Здесь появятся нормальные, некрупные колхозы и совхозы, независимые от ежегодных мобилизаций более миллиона рабочих, студентов, служащих и механизаторов южных колхозов вместе с комбайнами и тракторами (а иногда и армейских частей), которых посылали за тысячи километров от родных мест на уборку целинных урожаев.
Но действительно поднять сельское хозяйство в основных районах не удалось, и уже после 1959 года стало ясно, что целина слишком долго будет целиной. Каждый год в восточных районах распахивали все новые территории, и на восток в конце лета тянулись эшелоны с сотнями тысяч мобилизованных временных рабочих. Комбайны с юга сразу после окончания уборочных работ грузили вместе с бригадами механизаторов на товарные поезда; грузовики с шоферами и часть городского автобусного транспорта отправляли на восток из всех западных областей и даже из Москвы. Но несмотря на увеличение площадей целинные районы больше не давали такого урожая, как в 1956 году. В течение всей «семилетки» (1958–1965) только в один год из семи на целине был выполнен государственный план заготовок зерна. Средняя урожайность пшеницы с гектара за пять лет (1959–1964) была ниже, чем за предыдущие пять (1954–1958), и это привело к увеличению себестоимости целинного зерна. В среднем в 1959–1965 годах себестоимость производства пшеницы на целине была в 2–3 раза выше, чем на Северном Кавказе, на Дону и Украине.
Забыв о своих намерениях выиграть время и ресурсы для постепенного развития сельского хозяйства, Хрущев использовал первые успехи на целине, чтобы по существу сократить финансовую и техническую помощь основным районам страны, и даже извлекал отсюда дополнительные средства путем продажи техники МТС и другими способами. Поэтому никакого параллельного развития основных районов земледелия не происходило, и в 1956–1964 годах среднегодовой сбор зерна в них оставался на уровне 1955 года, а площади под посевами пшеницы в ряде областей были снижены. В связи с индустриализацией и ростом городов увеличивались потребности страны в продовольствии, но надеяться на получение почти всего необходимого зерна за счет целинных районов было достаточно рискованно, ибо климатические условия на востоке крайне неустойчивы. Если бы у государства имелись большие резервы зерна, то риск был бы минимальным, но таких запасов не было. А к 1961 году почти половина товарного зерна заготовлялась на целине. В европейской части СССР производство зерна на одного человека в 1961–1964 годах было ниже уровня 1913 года! И при этом все заготовленное зерно потреблялось в том же году, и у государства не оставалось никаких излишков для создания резервов. В результате экономическое положение страны оказалось в слишком рискованной зависимости от неустойчивых погодных условий. Неизбежная катастрофа произошла в 1963 году, когда на целине случилась очередная засуха. Дефицит зерна был столь существенным, что предотвратить голод во многих районах страны и введение карточной системы в городах удалось только первыми в истории СССР огромными закупками зерна за границей на многие сотни миллионов из валютных резервов и золотого запаса. Зерно импортировалось из Канады, из Австралии, из Аргентины и даже из европейских стран, из ФРГ и Франции. В Финляндии была закуплена партия ржи. Одновременно стал расширяться импорт другого продовольствия, мяса из Австралии и из Южной Америки, масла из Новой Зеландии и из Скандинавских стран, птицы и разных консервов. Даже в Китае покупались мясные консервы. Советский Союз, самая большая сельскохозяйственная страна в мире, попал в продовольственную зависимость от капиталистических стран. От нее не удалось избавиться и до настоящего времени.
Освоение целины, превращенное из временного мероприятия в постоянный источник почти половины товарного зерна, могло быть менее рискованным, если бы в новых районах развивалось более продуманное хозяйство, создавались условия для жизни рабочих и крестьян, вводились правильные севообороты, нормально функционировало животноводство и многие другие отрасли не только сельского хозяйства, но и промышленности. Но при периодических мобилизациях рабочей силы и техники, посылаемых сюда на месяц-два в период уборочных работ, все это нормальное земледелие было невозможно. Из года в год монокультура пшеницы засевалась на огромных площадях, а повышение интенсивности земледелия заменялось распашкой все новых и новых земель. К началу 60-х годов под целиной было уже 42 млн гектаров. Монокультура пшеницы привела к сильнейшему загрязнению посевов сорняками, что уничтожило всякую возможность повышения урожаев и применения удобрений.