Никодимово озеро
Шрифт:
— Ты это... Ты что: опять кошки-мышки затеваешь?!
— Зачем? — Сергей откинулся на спинку стула и вполголоса захохотал. Ужасно фальшиво — как Лешка утром, но не скрывая нарочитости хохота. — Я просто догадался. Ведь тут больше нечем поживиться. А хотел купить тебя — и купил!
— Так... — выдохнул Костя.
Минуту или больше, напряженные, смотрели в глаза друг другу.
— Сука ты... Гад... — каким-то плачущим голосом проговорил Костя.
— Ну, до тебя-то мне еще далеко! — возразил Сергей.
— У-у... — поведя головой, простонал Костя. И лицо его исказилось, как от взаправдашней боли. — Что ты хочешь от нас?!
— Один вопрос, — сказал Сергей.
— Ну?!
Сергей наклонился к нему.
— Сестрой ты оптом торгуешь или в розницу?
Они оба схватились за кромки стола, и стол отлетел, ударившись о полочку под торшером. Грохот разбитой бутылки, стаканов, цветочника на секунду приостановил обоих, и они замерли друг против друга, взбешенные, напряженные, готовые предупредить любое Неосторожное движение противника. После короткого, похожего на выстрел грохота комнату заволокла тишина. И едва уловимо колыхался тюль, осыпая неосыпающиеся листья.
– Гад... Гад... — одними губами повторял Костя. Рука его потянулась к боковому карману.
– Что там у тебя? — спросил Сергей.
— Гад... — опять шевельнул губами Костя. И вдруг зло хохотнул. — Продашь, сука, да? Иди, продавай. — Он оживился. — У тебя нет никаких доказательств против нас! Понял?! Золото, если оно и у тебя, — оно у тебя, а не у нас! И я предъявлю свидетелей, что мы всегда дома! О каких трупах ты мне толкуешь, а?! Иди, провокатор! . .
– Рано, — согласился Сергей. — У меня не хватает доказательств.
— Ага! — Костя нервно осклабился. — И никогда не хватит! Хочешь действовать на свой страх и риск — действуй! Не хочешь толковать — чеши!
Сергей распахнул дверь, чтобы убедиться, что никто не торчит за ней.
— Кроме трепотни, у тебя нет доказательств! — выкрикнул, убеждая скорее себя, чем его, Костя.
— К утру у меня доказательства будут, — сказал Сергей. И, шагнув за порог, повторил: — К утру! Запомни это.
* *
*
Увидев Галину, семенящую торопливыми шажками навстречу, Сергей подумал, что она, пожалуй, не нужна ему. А когда Галина свернула в какую-то калитку по пути, решил объективности ради, что и он ей скорее всего тоже не нужен. Но Галина сразу вышла назад, что- то сказала через плечо во двор, и Сергей догадался, чьи это владения. От калитки Галина посмотрела на него, потом, опустив голову, хотела просеменить мимо, но сдержалась и, холодно оглядев его с головы до ног, надтреснутым полуофициальным тоном сообщила:
— Мы вас искали.
— Уже нашли, — ответил Сергей.
Галина посмотрела в сторону дома за его спиной.
— Вы были у Кости?..
— Только что. Он какой-то нервный у вас.
Галина потопталась на неспокойных ногах.
— Сережа... — Взяла его за руку выше локтя и придвинулась почти вплотную. — Вы хороший... Вы сильный человек, а преследуете меня!
Сергей отстранился.
— Я вовсе не преследую вас... — Он увидел Николая возле калитки, в которую ненадолго заскакивала она, и шагнул в его сторону, чтобы не тянуть с новым визитом.
— Вы умный человек, Сережа! Мне не на кого положиться, кроме вас! Будьте мужчиной!—сказала Галина.
— Я постараюсь, — пообещал Сергей.
Николаю
— Здравствуй... — сказал он тем выгодным тоном, который при необходимости легко сменить на презрительный или, если это понадобится, на прямо противоположный — ласковый.
— Меня ждали? — спросил Сергей.
— Считай, что тебя, раз встретились... — вильнул Николай. — Ты сегодня ляпнул одну вещь — такими словами не бросаются. — Судя по началу, он хотел сказать это угрожающим тоном, но затем не решился или передумал, оставляя за собой возможность маневрировать. А предательской настороженности в глазах скрыть не мог. Дорого бы он дал сейчас, чтобы узнать, какой камень у Сергея за пазухой.
— Я говорил, что думал, — сдержанно ответил Сергей. Все ждали сегодня, чтобы он высказался первым.
— Ко-ля! — послышался со двора ласковый женский голос. — Кто там? — Николай оглянулся.
— Это ко мне, мама. — И, предупреждающе глянув на Сергея, показал в сторону крыльца: — Зайдем? На пару минут...
— Зайдем, — согласился Сергей. Галина, закусив палец, смотрела на него с того места, где он ее оставил. И, когда он шагнул в калитку, она, круто повернувшись, заторопилась домой.
Во дворе под круглым грибком сидела женщина лет пятидесяти, с приятным, интеллигентным лицом и красивой, интеллигентской проседью в гладко убранных на затылок волосах. Рядом на куче золотистого песка валялись игрушки: куклы, самосвалы, лопатки и прочая белиберда. Сама хозяйка игрушек в розовом платьице и с розовым бантом на голове, стиснутая между колен женщины, энергично отбрыкивалась, мешая той вытряхивать песок из ее одежды.
Женщина поздоровалась. Сергей, неуклюже шевельнув корпусом, тоже.
— Вон видишь, дядя какой чистый! — похвалила его женщина.
– Мать моей жены, теща, — объяснил Николай, поднимаясь на крыльцо.
— Дядя, вы тоже в песке ходили, когда были маленьким? — спросила женщина.
— Не помню... — честно признался «дядя».
Женщина засмеялась. И этот радостный смех ее обеспокоил Сергея. Ему вдруг показалась нелепой, противоестественной его далеко не дружественная миссия в этом обихоженном, мирном уголке. Вдруг он ошибается?.. Нелегким усилием приглушил в себе эту неожиданную слабость. А когда уловил тревожный взгляд Николая через плечо, почти утвердился в своей прежней решимости.
Через просторный коридор вошли в гостиную.
Присесть Сергей отказался и отошел к окну, которое здесь прикрывали тяжелые, в неярком рисунке гардины.
Квартира Николая, судя по обилию дверей, была намного просторней Костиной, а в расстановке мебели чувствовалась какая-то незыблемость, что ли. Эту незыблемость подчеркивали и мягкие ковры на полу, и двойные портьеры, и даже представительные тома Большой Советской Энциклопедии на книжных полках. Но и тонконогие столики, приземистые кресла—все эти комбинации воздушных линий, — там, где властвует прочный, устоявшийся быт, могут, оказывается, производить впечатление такой же тысячелетней надежности, как дедовские буфеты, диваны, бюро, что с годами прирастали к полам, обоям, стенам. А может быть, впечатление устойчивости, постоянства дополняли вещи ребенка, оставленные то там, то здесь — неожиданно среди общей строгости и порядка: обыкновенный стульчик у входа, книжка с яркими иллюстрациями на софе, голубая капроновая лента на полу под висячим кувшином с традиционной зеленью.