Никогда не говори «навсегда»
Шрифт:
— Так и есть, Рита!
— Погоди! Я же просила тебя не перебивать… В общем, я решила уйти.
— Куда? — пробормотал он.
— К маме! Где раньше жила! — со злостью произнесла она.
— Я тебя не пущу… к маме.
— Попробуй только! Я вернусь, когда твоя Катя разберется со своими проблемами и Мика вернется к ней.
— Но я все равно буду видеться с сыном…
— Да видься сколько угодно! Только не при мне!
— Я тебя никуда не пущу…
— Пустишь! — Она вырвалась и, стуча каблуками, принялась ходить по комнате, собирая свои
— Потому что… — Ганин задумался. — Знаешь, я действительно не люблю детей. Они какие-то все… бр-р! — противные. Чужие дети. Но свои…
— Что — свои? — быстро спросила Рита, комкая в руках длинный кашемировый шарф, который до того пыталась аккуратно сложить.
— Это же огромная разница! Небо и земля! Есть дети, и есть… дети. Слушай, Ритка, я даже вот чего подумал — отчего бы нам не завести кого-нибудь…
— Я тебя ненавижу! — Рита с размаху хлестнула его шарфом. — Скотина!
— Рита… — с тоской произнес он, прикрываясь рукой. — Я, между прочим, тоже тебя не узнаю. Ты была всегда такой выдержанной, такой… такой нормальной.
— Ганин… — она уткнулась в шарф лицом. — Если бы ты знал!
— Что я должен знать? — он попытался отвести ее руки от лица. — Ну скажи… Ты от меня что-то скрываешь, да?
— Ничего я от тебя не скрываю! — Рита снова забегала по комнате, собирая вещи.
— Рита, перестань… — Он бегал за ней, раздраженный и несчастный. — Я тебя никуда не пущу!
— Ганин, я вернусь. Как только Катя заберет Мику, я вернусь. Все будет по-старому. Но сейчас ты должен отпустить меня.
— За что ты его так ненавидишь? — растерянно спросил он. — Я не понимаю…
— Я его не ненавижу. Он, в общем, неплохой парнишка. Какой-то неприкаянный… — призналась Рита. — Наверное, его мамаша не слишком-то много уделяла ему времени. Он так радуется, когда кто-то обращает на него внимание. Он на тебя чуть ли не молится!
— Да, это так… — улыбнулся Ганин.
— И он совсем не злой и не вредина, — честно сказала Рита. — И ко мне, в общем, неплохо относится… Уж я бы на его месте непременно попыталась выжить из дома злую мачеху! А он — нет.
— Было бы здорово, если бы мы жили втроем, — грустно произнес Ганин. — Ты, я, Мика. Ты бы скоро совсем к нему привыкла.
— Нет. Ты сам к нему еще не привык. Ты просто забросил все — работу, меня… Ты видишь только его… сумасшедший отец.
— Это пройдет, — обнял он ее. — Так, наверное, только сначала. Целых одиннадцать лет я ничего не знал о нем! Скоро я привыкну к тому, что у меня есть сын, что он очень славный мальчишка, и все будет по-старому.
— Ты слишком его любишь, — строго сказала Рита. — Ты готов отдать ему все. Вспомни — ты меня на пушечный выстрел не подпускал к своему компьютеру, на котором работаешь, а ему — позволил. Ты готов потратить на него все деньги. Ты… — Она не стала продолжать и безнадежно махнула рукой. — Но ничего, скоро
— Рита!
— Хочешь, я скажу тебе правду? — она сделала шаг назад.
— Ну, скажи…
— С помощью своего сына ты пытаешься решить свои проблемы, — тихо произнесла она. — Ты — холодный, нетерпимый к окружающим людям человек. У тебя никогда не было друзей — в лучшем случае, приятели. У тебя, наверное, и детства никакого не было. А сейчас, с помощью сына, ты хочешь вернуть себе все — и детство, и друзей. В нем ты видишь себя. И на самом деле ты любишь не его, а себя!
Было утро. Солнце уже давно поднялось и теперь светило прямо в лицо. Через распахнутую форточку в комнату врывался городской шум.
Катя по привычке стала искать глазами будильник, а потом вспомнила, что сегодня суббота, и никуда не надо торопиться. А еще она вспомнила, что сына нет в квартире, и одиночество сразу же навалилось на нее, как тяжелая плита.
— Все, я так больше не могу, — прошептала Катя. — Сегодня же поеду к ним!
«К ним» — это к сыну и… к Ганину.
— Да, точно… Заберу Мику. Иначе я с ума сойду…
Телефон молчал. Звонки с угрозами давным-давно прекратились. Никто не караулил под окнами. Чего бояться? Может, быть, Алексей помирился с женой, и они пытаются начать жизнь заново?
У Кати было большое искушение позвонить бывшему любовнику и узнать, как там дела, но она остановила себя. Не стоит нарушать чужой покой, не стоит мешать людям… Один раз она уже сделала ошибку, когда связалась с чужим мужем.
Катя принялась собираться. Пока завтракала, слушала прогноз погоды по телевизору. Плюс двадцать пять, осадки маловероятны… Конец апреля выдался аномально теплым.
Она выбрала простое крепдешиновое платье — на бледно-желтом фоне мелкие красные цветочки. Стиль ретро. Красные босоножки. В данном случае их красный цвет тоже выглядел каким-то старомодным.
Придирчиво посмотрела на себя в зеркало. Она не хотела выглядеть слишком вызывающе — и, кажется, у нее это получилось. Крепдешин, красные босоножки, прямые темные волосы…
Пока ехала к Ганину, все смотрела по сторонам, но ничего подозрительного не заметила.
— Ты? — распахнул перед ней дверь Ганин. — Господи, Катя!
Он смотрел как-то странно — словно она выглядела совсем уж чучелом. «Кажется, я перестаралась со скромным имиджем», — с неудовольствием подумала Катя.
— Что ты стоишь? Проходи! — он потянулся к ее руке.
Она вздрогнула и спрятала руку назад.
— Ганин, я за Микой… — тихо сказала она.
— Ты решила проверить, как мы тут живем? А мы тут замечательно живем! — весело воскликнул он. — Мика, мама пришла!
— Ма? — издалека отозвался сын. — Ма!..
Он мчался к ней через анфиладу комнат в лучах яркого солнечного света, льющегося из окон. Катя не видела сына почти месяц, и сейчас он ей показался очень взрослым, очень высоким. Когда он успел так вымахать? И одет в какую-то чужую, незнакомую одежду…