Никогда не говори «навсегда»
Шрифт:
— Я так и знал, что ты откажешь мне, — убитым голосом произнес Лаэртов.
— Позволь мне подумать, — улыбнулась Катя. — Знаешь, Толик, твое предложение так внезапно…
— Да-да, я не тороплю тебя! — моментально воспарил духом тот.
— Даже если я и не решусь остаться в этом твоем городке навечно, я все равно тебя там навещу, — серьезно произнесла она. — Обещаю!
Толик с чувством чмокнул ее руку.
— Толик…
— Что?
— Вера Петровна — пожилой человек, — осторожно
— Господи, да у нее здоровье лучше моего! — с досадой воскликнул Лаэртов. — Я понимаю, на что ты намекаешь…
— Толик, твоя мама может решиться на все, чтобы вернуть тебя. Ведь если она в один прекрасный день позвонит тебе и скажет, что смертельно больна, — ты ведь не бросишь ее, правда? Ты сразу примчишься в Москву — даже если это будет игра…
— Боюсь, что она начнет звонить мне на следующий же день после моего отъезда… — вздохнул тот. — Нет, это невозможно… Ты права, Катя, тысячу раз права — у меня ничего не получится!
Толик едва не заплакал от огорчения.
— Вот что… — задумалась Катя. — Ты ей скажи, что если она вдруг плохо себя почувствует, то пусть сразу обращается ко мне. Ведь я же в Москве — ближе, чем ты! Я и в самом деле готова за ней присматривать… А если случится что-то серьезное, то я немедленно поставлю в известность тебя.
— Катенька, ты же знаешь ее характер, — вздохнул Лаэртов. — Она, как бы это помягче выразиться…
— Она терпеть меня не может! — выпалила Катя. — Но тем лучше. Поскольку ей не захочется видеть меня лишний раз, она не станет устраивать сцены по пустякам…
Разговор с Лаэртовым имел свои последствия.
Катя, конечно, не собиралась переезжать в «тихий городок на Оке» — уж слишком она любила Москву. Но зато она вспомнила о своей матери. Это была явная несправедливость — о чужой матери обещала заботиться, а свою почти забросила…
Катя попыталась вспомнить, когда она в последний раз видела Алевтину Викторовну, и пришла к выводу, что, пожалуй, не меньше двух месяцев прошло с тех пор. Они, конечно, перезванивались, но разве это может служить оправданием?..
«Мама в последний раз как-то странно говорила со мной… Шепотом. С чего бы это? — задумалась Катя. — Кого она боялась разбудить или от кого скрывалась? Не от бабы Лизы же! И ведь пустой разговор какой-то был, ничего не значащий, в духе — «все хорошо, прекрасная маркиза». Нет, что-то у них не так…»
И Катя на следующий же вечер, без всякого предупреждения, отправилась после работы в свой родной дом.
— Катенька! — то ли испугалась, то ли обрадовалась Алевтина Викторовна, когда увидела на пороге дочь. — А я тебя не ждала…
— Чего ты все шепчешь? — сурово спросила Катя, обняв ее. — Или у тебя что-то с горлом,
— Я здорова! — перепуталась Алевтина Викторовна и покосилась на закрытую дверь, которая вела в кухню. За дверью раздавался какой-то шум.
— Кто там?
— Там? Там Митенька…
— А с кем это он?
— Ну, друзья к нему зашли, и все такое… — потупилась Алевтина Викторовна.
— Пьет, значит, — констатировала Катя. — Я только одного не понимаю — чего это он тут пьет, а не у себя?
Вопрос остался без ответа.
Из другой двери осторожно выглянула баба Лиза. Посмотрела на Катю одним глазом и осторожно прикрыла дверь, даже не поздоровавшись.
— Что с ней? — удивилась Катя. — Она в порядке?
— Абсолютно, абсолютно в порядке! — истово закивала мать.
— Какие-то вы странные все… — с раздражением сказала Катя и прошла в большую комнату. — Тетя Нина с тетей Дашей как?
— Тоже слава богу…
— А где телевизор? — поинтересовалась Катя, увидев пустой угол. — Вы его в другую комнату перетащили, что ли?
— В общем, да…
Они замолчали, усевшись в креслах друг напротив друга.
О чем еще можно было поговорить с матерью, Катя не знала. Каждый раз, посещая этот дом, она испытывала смесь раздражения и жалости, а почему, она не догадывалась.
— Хорошо, что Мишеньку сегодня не привезла, — вдруг сказала Алевтина Викторовна, разглядывая свои пухлые руки.
— Почему?
— Ну там же… эти, — неопределенно кивнула она в сторону двери.
— Так выгони их! — возмутилась Катя. — В самом деле, дядя Митя совсем совесть потерял… Такого, по-моему, раньше не было!
— Не было, — обреченно пробормотала мать.
— Ну-ка, выкладывай все, — строго сказала Катя. — Что тут у вас происходит, а?
Алевтина Викторовна всхлипнула и смахнула с круглой розовой щеки маленькую слезинку.
— Митеньку Леонида из дома выгнала… — с трудом выдавила она из себя.
— Давно?
— Что — давно?
— Давно дядя Митя с вами живет?
— Сейчас скажу… Уже третью неделю, я так думаю.
— Сколько?! — с ужасом переспросила Катя. — И вы все это время терпите его безобразия?!
— Катенька, но он нам не чужой, он же мой брат. Не выгоню же я его на улицу! И потом, он не каждый же день друзей сюда приглашает, — возразила мать. — Вот позавчера его весь вечер вообще не было, пришел только под утро…
— Какой кошмар, — с отвращением произнесла Катя. И вдруг догадалась: — А телевизор он, что ли, пропил?
Алевтина Викторовна потупилась.
— Не углядели! — с сожалением покаялась она. — Я как раз в магазин ходила, а денег дома — ни копейки… Ну, он с друзьями и вынесли его.