Никогда не называй это любовью
Шрифт:
С отъездом Вилли в доме воцарились тишина и покой. А вскоре пришло долгожданное письмо с ирландским штемпелем. Читая его, Кэтрин горько рыдала, ибо письмо было пронизано сочувствием по поводу ее утраты. Она едва могла вообразить счастье и радость, испытанные им, когда он получил ее письмо. Не важно, что он был крайне взволнован и никак не мог вернуться в Англию в течение еще нескольких дней. А известно ли ей, что капитан О'Ши предложил ему приехать в Элшем в гости и что она думает об этом?
Тут она впервые осознала происходящее. Оказывается, Вилли общался с Чарлзом, пока тот был здесь. И как это похоже на Вилли – не обсуждать свои
Кэтрин лихорадочно заходила по комнате, стараясь представить, как ей скрывать свои чувства, если Чарлз действительно окажется в ее доме, а Вилли будет ожидать от нее, чтобы она разыгрывала роль опытной и гостеприимной хозяйки дома. Невообразимая ситуация! Нет, ей надо сослаться на любой предлог, какой только можно придумать… на смерть Люси, на беспорядок в доме, на тетушку Бен, которой хочется видеть ее у себя, на нелюбовь Вилли к сельской местности!
– Кэтрин, птичка моя, ты выглядишь такой печальной, – проговорила тетушка Бен, разглядывая племянницу из-под складок шали, при помощи которой она защищалась от сквозняков, свирепствующих в ее гобеленовой гостиной. – Не стоит так горевать о Люси. У нее была быстрая и милосердная кончина. В отличие от меня, она не дожидалась смерти долго и терпеливо. Поэтому не сиди дома в мрачных раздумьях. Лучше приведи сегодня ко мне девочек. Я так давно не виделась с ними.
Нора с Кармен любили ездить в гости к тетушке Бен. Они благоговели перед ее преклонным возрастом. Нора считала, что старушке по меньшей мере лет двести. Девочки просили тетушку Бен рассказывать им истории из ее детства, что она делала с удовольствием; она описывала им наряды, которые носили в ее время: шляпки с полями козырьком, длинные платья и нижние юбки, белые чулки. В ту пору маленькие девочки даже думать не могли об этих ужасающих черных чулках, какие носят теперь, и, что еще ужаснее, открывающих ноги почти до колена. Девочки весело хихикали. Они никак не могли представить себе тетушку Бен в шляпках с полями козырьком и в белых чулках. Они вообще не могли представить, что она тоже когда-то была маленькой девочкой.
– Ведь правда, мамочка? Правда?! Мамочка, да ты нас совсем не слушаешь!
Кэтрин отвлеклась от своих раздумий и улыбнулась. Сгустились сумерки, зловеще ухали совы. Служанки принялись запирать ставни и зажигать лампы. Пора было возвращаться в опустевший дом к своим тайным волнениям и мыслям.
Неужели Вилли в самом деле пригласил Чарлза к ним домой?
Конечно же. Приехав в последнее воскресенье, он ясно дал понять это:
– Дорогая, ты должна убедить мистера Парнелла посетить нас. Похоже, у тебя это прекрасно получится – заманить его к нам.
– «Заманить»! Что за ужасное слово!
Вилли очень удивился горячности, с какой она произнесла эту фразу.
– Это слово выражает именно то, что я имею в виду. Ты слишком впечатлительна! Тебя что-то беспокоит?
Она с раздраженным видом прошлась по гостиной, дернула за обветшалую занавеску, указала на истертый ковер.
– Дом в отвратительном состоянии! Как-никак, мистер Парнелл лидер ирландской партии. Принимать его у себя – это все равно что принимать премьер-министра. А у нас нет даже достаточного количества слуг.
– Ну, наймем слуг еще.
– Вилли! – Она с гневным выражением лица заходила вокруг него. – Все наши расходы оплачивает тетушка Бен. Как же ты смеешь даже заикаться о еще большей расточительности?! У тебя что, совсем нет гордости?
Вилли, будучи очень щепетильным насчет своей гордости, не преминул обидеться.
– Не пристало говорить подобные вещи, если ты не понимаешь, что я делаю все это ради моей карьеры! Ты не можешь обвинить меня в том, что мне нравится Парнелл. Он вовсе не принадлежит к тому типу людей, которые мне по душе. Но я достаточно проницателен, чтобы понимать, что происходит. Он собирается возглавить основную силу в правительстве, и я не сомневаюсь, что его друзья тоже привлекут к себе определенное внимание. Между тем я тоже добился кое-какого влияния, а он не такой уж дурак, чтобы не принять этого к сведению. Поэтому он придет сюда отнюдь не для того, чтобы рассматривать, в каком состояний обстановка нашего дома. Он сам работает в Ирландии чуть ли не до потери сил, то и дело переезжает из одного места в другое. Ему нужно отдохнуть. Вот в следующий уик-энд, когда он приедет в Лондон, мы и предоставим ему эту возможность.
– Так он придет? – слабым голосом спросила Кэтрин.
Вилли вперился в нее своими холодными голубыми глазами.
– Разве я не просил тебя тоже поговорить с ним, чтобы убедить его приехать к нам?
– Если мои уговоры хоть чего-то стоят…
– О, они стоят очень многого, уверяю тебя. Вокруг поговаривают, что он восхищен тобой.
– Вос… что? – Она с трудом поднесла руку к горлу, да так и застыла.
– Да, да, он считает тебя красавицей. Он говорил это Тиму Хили. – И Вилли, высказав свою точку зрения, взялся за свежую газету.
Опасный момент миновал. Хотя в действительности ничего опасного в нем не было. Ибо Вилли был вполне доволен тем, что такой хладнокровный и изощренный политик, как Чарлз Парнелл, восхищается его женой. Вилли вообще нравилось, когда восхищались чем-то, принадлежащим ему.
Мистер Парнелл должен был прибыть субботним вечером. Во всем доме стояла страшная суматоха, поскольку Вилли собирался предусмотреть все на свете. Повариха была уже в слезах, а мисс Гленнистер ровно за час до прихода важного гостя заставила девочек надеть белые муслиновые платьица для званого вечера. Кэтрин возражала против того, чтобы девочки нарядились так вычурно, однако Вилли очень гордился своими симпатичными дочерьми, и ему хотелось показать их во всей красе. Жаль, что Джералд не приехал домой из школы, а то он показал бы и сына.
Кэтрин, сидя в своей спальне, долго колебалась насчет того, во что ей одеться к званому ужину. Вилли, наверное, был бы доволен, узнай он, какие огромные усилия она прилагает к этому.
Ей хотелось выглядеть очень красивой для Чарлза, но только для него. Почему он должен испытывать невыносимое чувство при виде женщины, которую любит, а она – играть роль благовоспитанной и лелеемой мужем супруги? Ей в голову пришла игривая мысль – нарядиться в одно из самых некрасивых платьев и появиться на публике подавленной и совершенно бесцветной.
Однако тщеславие победило. Кэтрин потратила уйму времени, расчесывая волосы и укладывая их толстыми косами вокруг головы. Она надела платье с очень глубоким декольте, которое самым выгодным образом демонстрировало ее прелестные округлые плечи. Она была очень бледна, но глаза сверкали от волнения и возбуждения. Слегка припудрив нос, она чуть подушила носовой платочек.
Когда за окном послышался скрип колес приближающегося кэба, Кэтрин подлетела к окну, отдернула занавеску и выглянула наружу.