Никогда не называй это любовью
Шрифт:
– Да, дорогая?
Ее голос прозвучал тихо, но с прежним упрямством:
– Я по-прежнему надеюсь, что у нас будет ребенок.
– И я тоже, – проговорил он, целуя ее в лоб.
План оказался на удивление успешным. Оставалась лишь одна проблема, состоявшая в том, как Чарлзу незаметно выбраться из дома.
Еще не наступил рассвет, и на дворе был лютый мороз. Чарлз стоял в пальто и кашне, держа в руке саквояж.
– Сейчас я уйду.
Они сотню раз могли сказать друг другу «прощай» в этот холодный рассвет; они вели себя осторожно, даже не касались друг друга руками. Они договорились, что он
– Я спущусь вниз, – сказала она.
– Нет, оставайся, я сам смогу выйти.
– И по пути сбить сотню каких-нибудь вещей. Нет уж, я пойду первой. Ради Бога, будь осторожен и старайся не шуметь.
Их путешествие по лестнице вниз прошло успешно. В гостиной Кэтрин подумала, что надо бы зажечь свечу, чтобы вывести его через оранжерею.
– Ты уверен, что оделся как следует? Это твое пальто, оно достаточно теплое?
– Со мной все будет прекрасно. Только выведи меня, и все.
Когда они открыли дверь, выходящую в сад, резкий порыв ледяного ветра ударил им в лицо. Весь сад заледенел, где-то на горизонте занимался серый рассвет. Кэтрин вся дрожала от холода. Свечу, которую она держала, задуло ветром.
– Чарлз, береги себя.
– И ты тоже, Китти. Сходи на следующей неделе к Гладстону. Напиши и условься о приеме.
– Хорошо.
– Я уже говорил тебе, что меня всегда можно найти в дублинском отеле «У Мориссона». – Он тщательнее запахнул кашне. – Ух, как на Северном полюсе! Не простудись.
– И ты тоже…
Но он уже уходил, быстрыми и широкими шагами приближаясь к воротам. Спустя несколько секунд его высокая темная фигура растворилась в сером зимнем воздухе.
Идиллия кончилась.
Глава 8
Дом снова ожил, когда его хозяйка «поправилась». К своему огорчению, Кэтрин нашла Кармен похудевшей и осунувшейся. Она очень мало ела, жаловалась мисс Гленнистер. А когда ей говорили, чтобы она ела как следует, девочка начинала капризничать, и ее дважды пришлось наказать.
– Она подумала, что ты собираешься умереть, мамочка, – сказала Нора, а Кармен устремилась к матери и зарылась личиком в ее юбках.
– Какая чепуха, право слово! Я всего лишь сильно устала. Мне только хотелось побыть в тишине. Вот Нора это понимает. Почему же ты не поняла этого, ангел мой?
Она подняла лицо девочки, взволнованное и залитое слезами. Она была еще такой малышкой! Кэтрин было тяжело смотреть на младшую дочь, не думая, что же она наделала.
Другая проблема была с тетушкой Бен. Та постоянно ворчала, что мистер Мередит где-то подхватил простуду и она не подпустит его близко к себе, чтобы потом не начать чихать, набравшись от него микробов. И еще она постоянно заставала своих слуг за тем, что они снимали шляпы перед женщиной, живущей по другую сторону парка.
– Я сказала им, что если еще раз застану их за этим занятием, то всех уволю. Я помню еще войну на Пиренейском полуострове [21] . – Ее старческий рот превратился в угрюмую полоску. – Муж моей дорогой подруги Энни Мирз погиб при Ватерлоо, и я могла бы назвать еще несколько имен. Это было ужасное время! А все из-за этого сумасшедшего корсиканца, которого следовало бы расстрелять, вместо того чтобы позволить ему положить начало королевскому роду. – Ее сердитый взгляд остановился на Кэтрин. – Полагаю, ты знаешь, кого я имею в виду?
21
Война
– Да, императрицу Евгению [22] . Я иногда вижу, как она выезжает.
– Императрица! Да, действительно! Правда, в ней нет ничего, кроме испанского тщеславия. Вдова выскочки! Да он, можно сказать, не сделал ничего такого, что вошло бы в историю! Я могу простить мужчину, который делает историю. А этот весь состоит из недостатков, слабостей и необычайной эксцентричности!
Что же происходило сейчас с этим ясным, проницательным умом! Тусклые голубые глаза, смотревшие в этот момент на Кэтрин, не выражали ничего, кроме крайнего раздражения.
22
Жена Наполеона III.
– Да, деточка, сейчас я в очень дурном расположении духа. Я боюсь! Ведь я выхожу на улицу только раз в неделю, и мне не с кем поговорить, кроме слуг. А после разговора с ними у меня создается такое впечатление, что либо я, либо они выжили из ума. Я рада, что тебе лучше, Кэтрин. Встань-ка поближе к свету, чтобы я могла как следует разглядеть тебя. Анна сообщила мне, что ты решила немного потрафить своим слабостям и предаться ничегонеделанию. – Под испытующим взглядом тетушки Кэтрин сильно занервничала. Но, похоже, тетушке понравилось то, что она увидела. – По-моему, ты выглядишь чуть изящнее. Еще Анна сказала, что ты плохо управляешься с мужем, раз позволяешь ему оставлять тебя на столь длительный срок.
– Но мы с Вилли решили… – Тут Кэтрин замолчала, с гневом подумав о том, что Анне лучше бы не совать нос в чужие дела, а заниматься своими личными. – Я не желаю, чтобы Анна обсуждала с кем бы то ни было мой брак!
– Совершенно верно! Однако болезнь – это убежище, которым пользуются только глупые женщины.
Кэтрин собралась было с негодованием возразить на подобное утверждение, но поспешно закрыла рот. Самое мудрое – молчание и еще раз молчание. И спокойствие. Тетушка Бен смерила ее еще одним испытующим взглядом, словно хотела чем-то озадачить или поставить в тупик. Но, к облегчению Кэтрин, тетушка предложила закутаться потеплее и отправиться на небольшую прогулку по террасе. А после этого, может быть, Кэтрин будет столь любезна и распустит тетушкино вязание, которое у нее совсем не получилось, превратившись в сущее уродство. Если бы кто-нибудь спросил ее мнение, она сказала бы, что Кэтрин слишком переутомилась, с таким внезапным рвением увлекшись политикой.
– Считается, что политикой занимаешься не ты, а Вилли.
– Правильно. Но Вилли с мистером Парнеллом решили, что я могла бы быть полезна в качестве посредника между ними и мистером Гладстоном. Я собираюсь написать мистеру Гладстону и попросить у него приема.
Тетушка Бен долго рассматривала племянницу.
– Ну, это в корне отличается от распускания шерстяной пряжи для старухи.
Пришел март. А с ним – снег в огромном саду Уонеш Лоджа и глубокое разочарование: ребенка не будет. Правда, наконец получен ответ от мистера Гладстона. Весьма уклончивым образом в нем сообщалось, что мистер Гладстон примет миссис О'Ши на Даунинг-стрит в среду, в четыре часа дня.