Никогда не разговаривай с чужими
Шрифт:
Колин рассмеялся.
— Все не так плохо, как кажется. Вы так давно знакомы с этим твоим другом, ну, Филиппом, ты наверняка знаешь, какие книги ему нравились. Уверен, и у тебя была любимая книжка в детстве.
Лгать дальше Джону не хотелось, и он только неуверенно пожал плечами.
— Знаешь, наиболее вероятны первая или последняя строчки. Но скорее — первая.
— Почему так?
— Потому что пока доберешься до конца книги, закончатся буквы в алфавите, — терпеливо объяснил Колин. — Послушай, а у тебя есть ключ! Слова-то повторяются. Может, это имена? Смотри! ХСРКИАБИЕ и СИДКСКДМ и ОКЮИУФИ.
Сразу же после ухода Колина Джон попытался проверить догадку друга, сравнивая
«А не лучше ли использовать для шифра первую строчку Библии или Шекспира? — задумался Джон. — И не удивлюсь, если шифровальщик взял „В начале сотворил Бог небо и землю“ из Книги Бытия. Впрочем, шекспировское — „Боцман! — Да, хозяин, что изволите?“ вряд ли здесь подойдет. Но он мог взять и другую книгу.»
Джон сравнил первые предложения из книг Диккенса, Джейн Остин, Бронте, Джордж Элиот, но и в них не смог найти подсказку. Не послушав совета Колина, он просмотрел и последние предложения. Он искал зацепку, работая с первыми и последними строчками из Киплинга, Триоле, Гарди и Конрада. Он исследовал Джона Кризи и Агату Кристи. Иногда он просиживал целые вечера, а однажды даже все воскресенье, в поисках книги, которую мог бы использовать шифровальщик.
В комнате без центрального отопления довольно холодно. Его можно было бы провести, но Дженифер осталась равнодушной, когда он предложил. Джон дотянулся ногой и включил электрический камин, слева от которого на низком стульчике лежали три книги: «Она» и «Дочь Монтесумы» Райдера Хаггарда и «В одном немецком городке» Джона Ле Карре. Он взял их вчера днем в библиотеке. Джон редко читал что-нибудь, кроме романов. «Но вдруг одну из них шифровальщик выбрал для кода», — подумал он. Хотя взять можно любую другую. Впрочем, где гарантия, что он вообще пользовался книгой? С таким же успехом мог выбрать строчку или даже абзац из газеты или журнала. А вдруг — страшно подумать! — взял обрывок страницы телефонного справочника.
Но не отступать же из-за этого! Ручку с блокнотом в руки, и за дело. Он начал писать буквы из алфавита против букв первой строчки романа Райдера Хаггарда «Она»: «Несколько лет тому назад я, издатель этой удивительной, необыкновенной истории приключений, редко выпадающих на долю простых смертных…»
3
Дом Манго, характерный для раннего периода правления королевы Виктории, высокий и узкий, располагался в самом сердце его родного города, на углу, где Хилл-стрит сливалась с Черч-Бар. Из верхних окон дома, особенно с последнего этажа, где размещалась его штаб-квартира, проще — спальня, отлично просматривались Фонтильские высоты, дальние холмы и контрфорсы кафедрального собора. Среди садовых участков проблескивала река, башня страховой компании подмигивала зелеными огоньками электронных часов. Вдали виднелись крыша городской администрации, точнее, ее часть, угол политехникума из черного щербатого кирпича и проход в старой стене, который здесь называли Красными воротами.
К парадному входу вела крутая остекленная лестница, над которой тянулись подъемные окна с тщательно вымытыми, сверкающими стеклами. Но Манго вошел через ворота в стене, окружающей сад. Это были скорее двери, чем ворота, с дугообразным верхом, точно совпадающим с аркой проема в стене из белого кирпича. Летом ее густо заплетал какой-то колючий вьющийся сорняк с круглыми листьями. Слева от двери сверкала латунная дощечка, на которой было выгравировано: Доктор Фергус Дж. Камерон, бакалавр медицины, действительный член Королевского Терапевтического Колледжа. И ниже: Доктор Люси Камерон, бакалавр медицины, член Королевского Терапевтического Колледжа.
Манго закрыл за собой ворота и вошел в дом через боковую дверь с витражным стеклом, которую запирали только на ночь. Внутри царила тишина. Неожиданно откуда-то сверху донеслась тихая музыка, сначала медленная, но затем все более бравурная, причудливая, в стиле барокко. Значит, Ангус дома, это он любит работать под музыку. Манго начал подниматься по крутой лестнице. Он знал точно, что в ней до верха пятьдесят две ступеньки и никто, кроме него, не добирался без отдыха выше второго этажа. Дверь в свою комнату брат не закрыл. Ангус сидел за столом и что-то печатал на компьютере, который появился у него несколько дней назад. Брат усердно овладевал новыми для него знаниями. Волшебная музыка Луиджи Боккерини [3] лилась из магнитофона.
3
Луиджи Боккерини (1743–1805) — итальянский композитор.
Манго тихо подошел к нему сзади и прочитал на экране монитора: Отлично сделано, Ангус. Это не так плохо, правда?
— А тебе не жутко разговаривать с самим собой? — спросил Манго.
— О господи! Ты напугал меня!
— Извини, но разве не так?
— Это только пока я учусь. Хочешь поговорить с ним?
— Нет, спасибо, — поспешил ответить Манго, так как Ангус уже вызвал на экран колонку каких-то значков. — А он может шифровать?
Ангус снял руки с клавиатуры и рассмеялся.
— Ну, и чего ты смеешься? — спросил Манго, хотя и догадывался, почему смеялся старший брат.
— Я был когда-нибудь таким же тощим, как ты?
— Не знаю, может, и был.
— Ты опять что-то замыслил, да? Что-нибудь из «плаща и кинжала»? У тебя ужасно таинственный вид.
Манго промолчал.
— Мама переселяется в кабинет доктора Марша, пока у него грипп. А у папы опять срочный вызов к пациенту.
— Я умираю с голоду.
— Да ладно, мама что-нибудь захватит по дороге. Она скоро. Иногда мне кажется, что я люблю праздники именно за это. Можно есть всякую всячину.
— Это потому, что они врачи, — заявил Манго. — А врачи всегда говорят, что нужна разнообразная пища. Не то что некоторые, хотят, чтобы ты ел один коричневый рис. Можно взять у тебя трюфель?
Ангус всегда держал коробочку шоколадных трюфелей у себя в столе. На этот раз они были с ромом, в шоколадной крошке.
— Возьми, но только один. Знаешь, какие они дорогие?
— О господи! А я смог бы съесть штук пятьдесят.
— Почему ты не купишь себе «Марс»?
— Да-а? Я гурман по части шоколада.
Ангус убрал с экрана все, кроме маленькой танцующей зеленой стрелки. Затем он выключил компьютер. Брат был рыжеволосый, румяный, на длинного Манго он смотрел снизу вверх, при этом назвать его маленьким вряд ли пришло бы в голову.
— Сколько тебе лет, Боб?
— Четырнадцать, в июле будет пятнадцать. Послушай, ты мой брат, ты обязан знать, сколько мне лет.
— Я с трудом вспоминаю, сколько мне самому.
— Тебе семнадцать, — заулыбался Манго. — И эти конфеты ты не покупал, их тебе подарили на день рождения. Что? Я не прав? А чего это ты спросил, сколько мне лет?