Никогда не спорь с боссом
Шрифт:
— Я слышала, что там великолепные пляжи.
— Она не сообщила, с кем она там?
— Нет.
— Полагаю, глупо было бы надеяться, что она с твоим отцом.
— Алекс, видимо, все еще в Париже. Мама познакомилась там с каким-то герцогом или графом и вместе с ним уехала путешествовать по Адриатике. Когда они устанут друг от друга, она снова вернется к Алексу.
Элизабет горестно покачала головой.
— Странные у них отношения — то вместе, то врозь, то тут, то там. А ведь могли бы побыть и с дочерьми.
— С чего бы вдруг взяться
— Они стареют.
— Стареют? — фыркнула Коринна. — Маме сорок семь, Алексу сорок восемь. Не думаю, что они подошли к тому рубежу, от которого начинают оглядываться назад.
— Очень жаль. Малыша Джеффри они видели всего раз в жизни, да и то лишь потому, что судьба занесла их проездом в Нью-Йорк. И твоей работой могли бы поинтересоваться. Даже мне она кажется весьма впечатляющей.
— Просто потому, что ты — это ты, ба, — с улыбкой отозвалась Коринна, но беседа о родителях ей начала надоедать. Давным-давно она перестала надеяться на их возвращение. По сути дела, она в них уже и не нуждалась: время тоскливого ожидания осталось далеко в прошлом.
Она решила сменить тему.
— Что делаешь завтра, бабуля?
— Миссис Фредерик пригласила меня на ланч. А ты?
— С удовольствием побуду дома.
Элизабет кивнула, затем поднялась и направилась к двери.
— Не забудешь полить цветы?
— Нет, ба.
— И в стеллаже с газетами нужно бы разобраться. Я бы и сама справилась, но не знаю, что ты захочешь оставить.
— Принято, — улыбнулась Коринна.
— Какая послушная девочка. — Элизабет чмокнула Коринну в щеку. — Спокойной ночи, дорогая.
— Спокойной ночи, ба.
Коринна подождала, пока дверь наверху закрылась, и только после этого выключила свет на кухне, взяла так и не прочитанное письмо сестры и поднялась в свою комнату.
Во всем чувствовалась знакомая обыденность, и все же кое-что стало другим. Положив письмо Роксанны на трюмо, она аккуратно повесила одежду на распялки, прошла в ванную и приняла душ. Как обычно, полотенце взяла справа от себя; как обычно, вернувшись в спальню, обошла кровать с левой стороны и проверила, а потом перепроверила будильник.
Тут ее взгляд упал на сумку. Несколько минут она не сводила с нее глаз, а затем медленно прошла через всю комнату, подняла ее на кровать и открыла.
Даже в ящике Пандоры вряд ли царила такая неразбериха. Все те мысли и чувства, что Коринна тщательно заталкивала на задворки сознания, ринулись валом наружу при взгляде на одно-единственное платье, лежавшее на самом верху. Внезапная слабость заставила ее опуститься на кровать рядом с сумкой.
Как в замедленной съемке, останавливаясь на мельчайших деталях, она воспроизвела в памяти все, что с ней случилось с той минуты, когда в ее номере сегодня утром прозвенел телефонный звонок. Откинувшись на спину и уставив глаза в потолок, прокрутила все события еще раз.
Закрыв глаза, она лихорадочно вздохнула. Перемены произошли в ней самой. «Хвала Создателю, в тебе нет ничего от твоих
Она вспомнила, как запутывалась пальцами в его волосах, как отвечала на его поцелуи, как позволила ему прикоснуться к себе, а потом умоляла не останавливаться.
Позабыв когда-то данные самой себе клятвы, она сперва приняла, а потом и приветствовала страсть Коррея — и ей это понравилось. Даже сейчас ее тело охватывала дрожь от сладостных воспоминаний.
Но теперь она испугалась. Она не хотела думать о том, что могло бы произойти, не остановись он вовремя, — но не могла не думать!
С Корреем все было бы иначе. Он обладал над нею мистической властью: в его руках она превращалась в совершенно другого человека, в то время как сам он оставался Кардиналом, то есть соблазнителем, дамским угодником, вольной птицей. В нем таилась бесконечная опасность.
И ее к нему тянуло, точно так же как тянуло ее мать к отцу: с какой-то бездумной силой, перехлестывающей все доводы разума. Но ведь она никогда не кидалась слепо в водоворот событий и строила свою жизнь на фундаменте самообладания. Но сегодня он рухнул.
Возникшие проблемы, надо признать, начались не в Балтиморе. Коринна неохотно скользнула взглядом по туалетному столику, поднялась с кровати, рывком выдвинула второй ящик и из аккуратной стопки новых колготок извлекла долларовую банкноту, разорванную на мелкие кусочки, а потом старательно, кропотливо склеенную скотчем. Она потеребила бумажку, провела подушечками пальцев по всей поверхности. А потом дернула в разные стороны.
Скотч выдержал.
Сцепив ладони на краю тумбочки, она уронила голову на грудь и закрыла глаза.
К утру следующей среды состояние ее нисколько не стало легче. Коррей не давал о себе знать, а она думала, что после всего, что произошло между ними на яхте, он обязательно попытается связаться с ней. Ее разбирала злость на него, на то, что она, пусть хоть на мгновение, поддалась ему, что считала, будто может ему доверять.
Однако необходимо подумать и о работе. Он ее нанял для выполнения определенного задания, Алан буквально силой выудил у нее согласие, так пусть не думают, что она не в состоянии с этим заданием справиться. Обдумав все вдоль и поперек, она решила занять наступательную позицию, в связи с чем в четверг утром позвонила Коррею.
Секретарша сообщила, что его нет в городе и вернется он не раньше начала следующей недели, но на просьбу оставить сообщение Коринна ответила только, что перезвонит.
Понедельник. Просто нечестно, что ей придется ждать так долго, когда она психологически готова к встрече с ним именно сегодня, хотя, с другой стороны, у нее есть дела и поважнее, нежели сидеть, сложа руки, и думать о Коррее Харадене. Она с такой решимостью окунулась в другую работу, что наверняка доставила бы удовольствие Алану, если бы он тоже не был в командировке.