Никогда не спорь с судьбой

Чекменёва Оксана

Постепенно успокоившись, я обнаружила под ладонями нечто непривычное. Пощупав более тщательно, я поняла, что это мои собственные уши. Вот только раза в два больше, чем обычно, оттопыренные и заострённые сверху, как у эльфа. Эти сюрпризы когда-нибудь закончатся? В отчаянии, я несколько раз ударилась затылком о ствол сосны, к которой прижималась спиной. И сломала её. С громким треском макушка отломилась и рухнула вниз, но до земли не долетела, запутавшись в нижних ветвях. Прекрасно! Просто великолепно! Крушу единственный дом, который у меня остался. Решено – лицо своё я трогать не стану. Неизвестно, какой там окажется сюрприз, и как я на него отреагирую, а мне в этом лесу ещё жить.

Итак, с изменениями в теле я разобралась. Изменения в лице знать не хочу. Осталось одно, но самое важное. Не просто изменение, а скорее уж дополнение, поскольку

ничего похожего у меня раньше просто не было. Это мои крылья, в данный момент сложенные за спиной и окутывающие меня чёрным мягким плащом. Впрочем, мне всё сейчас казалось мягким, в том числе и толстая ветка, покрытая бугристой корой, на которой я в данный момент сидела. Я встала в полный рост – теперь мне ничего не мешало это сделать, макушки-то у сосны больше не было. А потом попыталась расправить крылья. Они слушались меня, словно ещё одни руки. Мне не пришлось прилагать каких-то усилий, чтобы ими управлять – это было не сложнее, чем поднять руку или моргнуть. Размер крыльев впечатлял, он был не менее четырёх метров. Слегка взмахнув ими, я поднялась в воздух и, перелетев на соседнее, пока ещё целое дерево, ловко скользнула в крону. Надо же, мне даже не приходилось задумываться, какие совершать движения – всё происходило само собой, инстинктивно. Я вспомнила, как на поле боя, даже ещё не зная о появлении крыльев, а лишь поняв, что могу летать, я перемещалась по своему желанию куда хотела, совершала виражи и кульбиты, ускорялась и замедлялась, поднималась ввысь и опускалась к земле. Точно так же, впервые очнувшись на поляне, я просто встала и пошла, не думая о том, как нужно передвигать ноги, как их ставить, под каким углом сгибать. То же самое происходило и с крыльями – я просто умела летать, вот и всё. И приняла бы это умение с восторгом, если бы оно не стало символом моей второй ипостаси, приведшей, в итоге, к разлуке с дорогими мне людьми.

Чтобы как-то себя занять, я стала обустраиваться на новом дереве. Выбрала в кроне местечко погуще, и стала сооружать что-то вроде гнезда. Для этого мне очень пригодилась сломанная мною ранее макушка сосны. Обломав с неё ветки, я стала плести из них нечто вроде донышка корзины, соединив более толстые как спицы у колеса и проплетая их по кругу более тонкими и гибкими. Получившуюся конструкцию я закрепила в выбранном месте, вплетя в получившуюся площадку ветви дерева. Наконец, убедившись, что конструкция не рухнет и спокойно выдержит мой вес, я устлала получившееся гнёздышко лапником. Возможно, для обычного человека было бы жёстко и колко, но меня это вполне устраивало. Хотя бояться мне было некого, но я всё же не хотела спать на земле. А так – хоть какое-то ощущение дома, хоть гнездо, да моё.

Мне ужасно хотелось увидеть Калленов, узнать, как у них дела, но пока был день, я не решалась покинуть своё убежище и подняться в воздух. Конечно, для вампиров ночь не помеха, но меня могли увидеть и люди, а это было весьма и весьма нежелательно. Не хватало ещё, чтобы какие-нибудь случайные туристы приняли меня за последнего выжившего птеродактиля, сделали бы фотографии и разместили их в интернете. И в Форкс хлынули бы охотники за чудовищами со всего света. А Калленам пришлось бы сниматься с насиженного места, чтобы не быть разоблачёнными. Ведь приедут профессиональные охотники за непознанным, а они не просто подмечают любые, даже самые мелкие странности, они ещё и выводы из них делают. Нет, подвергнуть семью такому риску я не могу. Придётся дожидаться темноты.

Я, конечно, могла бы и пешком добежать, но почему-то не хотела оставлять следы. Не хотела, чтобы Каллены поняли, что я где-то здесь, неподалёку. По крайней мере, до тех пор, пока они не поймут, что я никогда не причиню им зла.

Тут я вспомнила о договоре с квилетами и слегка воспряла духом. Возможно, у меня ещё есть шанс наладить контакт с Калленами. Есть шанс вновь увидеться с Эдвардом. Возможно, когда-нибудь, мы сможем сосуществовать по-соседству. Смогли же они заключить перемирие с оборотнями. Но оборотни хотя и являются врагами вампиров, но всё же в целом особой опасности не представляют. Любой вампир легко расправится с оборотнем один на один. А вот я – это нечто другое. Я гораздо страшнее и сильнее даже десятка оборотней. И прежде чем пытаться наладить какой-то контакт с Калленами, я должна буду убедить их в том, что меня бояться не нужно. А это может потребовать времени. Придётся ждать.

И я стала ждать. Это было скучно. Когда я сидела на уроках,

то могла, по крайней мере, слушать учителя. Когда я ждала возвращения Эдварда с охоты, в моём распоряжении были книги, телевизор, интернет. Я даже не понимала, насколько нескучной была моя прежняя жизнь. А теперь я сидела одна, в лесу, из развлечений – только возможность пересчитывать иголки на ветках. Я занимала себя, как могла. Сделала что-то вроде навеса над своим гнездом. Выстлала своё ложе листьями папоротника. Используя когти в качестве инструментов, счистила кору с небольшого участка ствола, отполировала его до блеска и выцарапала на ровной поверхности наши с Эдвардом имена, заключив их в сердечко. Украсила это «панно» рамочкой из завитушек. Опять же с помощью когтей, вырезала из куска деревяшки нечто, отдалённо напоминающее кошку. Пока вырезала ей хвост, случайно его отломила. Решила, что пусть тогда это будет медведь, только очень тощий и с плоской мордой. В конце концов, запустила своё творение в ближайшее дерево, об которое оно благополучно разбилось вдребезги.

Судя по положению солнца, день уже клонился к вечеру, когда я, наконец, осознала, что очень проголодалась. Что ж, здесь, в практически диком и безлюдном лесу, у меня есть все шансы не умереть с голоду. Я решила подойти к этому делу серьёзно. Поймать добычу – не проблема, проблема её приготовить. Я вспомнила, как с этим мастерски справился Карлайл при нашей первой встрече. Поскольку в этом месте мне придётся жить ещё долго, я решила всё сделать как надо. На относительно открытом пространстве начертила круг метра три в диаметре, а потом тщательно очистила его от веток и сухой хвои, пока не осталась только чистая земля. В центре круга выкопала неглубокую ямку. Сбегала к реке, набрала небольших камней, используя для их транспортировки часть крыла, на которое положила камни, как на поднос, и обложила ими место под будущий костёр. Сложила в ямку немного сухой хвои, наломала мелких веток, настругала тонких щепочек. Трением быстро добыла огонь, и вскоре в импровизированном очаге полыхал небольшой костерок. Ещё пара палок-рогулек, воткнутых по бокам и ровная, очищенная от коры ветка в качестве вертела. Вот теперь всё готово, осталось поймать какое-нибудь животное.

Я замерла, закрыла глаза, принюхалась и прислушалась. И сразу поняла, что это место просто кишит кроликами. Вот и хорошо. Я, конечно, могла бы поймать и оленя, но за один раз мне его не съесть, даже с моим огромным аппетитом, а убивать целого оленя ради половины его ноги я считала неправильным. Сохранить-то мясо я не смогу, оно просто зря пропадёт. А вот кролик как раз подходит. Если не хватит одного – поймаю второго, это для меня не проблема. Учитывая то, как быстро я способна двигаться, мне достаточно будет просто подойти к кролику и взять его, он даже понять ничего не успеет.

Так я и сделала. Подошла к затаившемуся в папоротнике кролику и взяла его за уши. Зверёк даже не сразу попытался вырваться, настолько быстро это произошло. Я держала на вытянутой руке трепыхающуюся зверюшку и думала, как быстрее и безболезненнее её умертвить. Я слышала, как испуганно колотится его сердечко, разгоняя по венам кровь, видела, даже сквозь густую шерсть, биение пульса у него на шее. Этот звук просто завораживал меня. И манил. В следующее мгновение, поудобнее схватив кролика обеими руками, я припала к его горлу ртом, ловко прокусила клыками шерсть и шкуру, и мне в рот хлынула густая, тёплая жидкость. Мммм, как вкусно! Я жадно глотала кровь, текущую мне в горло, чувствуя, как она попадает в мой желудок и успокаивает его голодные спазмы. Через несколько секунд я вытащила зубы из обескровленной, переставшей трепыхаться тушки. И тут до меня дошло, что я только что сделала. Выронив кролика, я буквально рухнула на колени – ноги меня не держали.

Я сидела на земле, глядела на мёртвого кролика и пыталась осмыслить то, что сейчас произошло. Я пила кровь. Высасывала её из живого существа. Я знала, что так делают вампиры, но я-то не вампир! Или всё-таки… Нет, по всем параметрам я – гаргулья. Я полностью соответствую описанию этих существ, ставших легендой. А как их там, собственно, описывают? Страшные, крылатые, сильные. Способные с лёгкостью убивать вампиров. Всё это так, всё совпадает. Но ни в каких легендах не сказано, чем питаются гаргульи. Бьётся ли у них сердце, есть ли кровь? Какого цвета их кожа? Могут ли плакать? Ходят ли они в туалет, в конце-то концов? Потому что с того момента, как мы покинули дом Калленов, я этого ни разу не делала. И не хотела.