Никогда не спорь с судьбой

Чекменёва Оксана

Ни на один из этих вопросов легенды ответа не давали. Это были рассказы вампиров, которые сумели удрать во время бойни, лишь издалека разглядев своих врагов и палачей. Откуда им могли быть известны все эти подробности? Только внешность, и то без подробностей. А если подумать? Если сравнить? Если проанализировать всё, что я сегодня о себе узнала? В этом случае получается, что гаргульи – это те же вампиры, только уродливые и с крыльями. Все остальные параметры совпадали. Тут я вспомнила кое-что ещё. То, что объединяло меня с вампирами ещё тогда, когда я не была гаргульей. Хромосомы. Двадцать пять пар. Это уже тогда должно было меня насторожить. Но не насторожило. А зря. Похоже, и вампиры, и гаргульи имели общего предка, а потом, возможно в процессе эволюции, и появились все эти различия.

А как быть с тем, что ещё сегодня утром я была практически человеком? Вампиры не меняются.

А я изменилась, да ещё как! Но всё равно, сходство не могло быть случайным. Вот только всё, что я могу – это принять как данность то, что я не просто гаргулья, а ещё и крылатый вампир. Но вот объяснить это сходство я никак не смогу – не хватает исходных данных. Возможно, когда-нибудь… Но не сейчас.

Глава 13. Одна... Часть 2.

Тут мне в голову пришла мысль, заставившая сначала захихикать от своей абсурдности, а потом глубоко задуматься. Каллены так легко влились в человеческое сообщество потому, что совсем не напоминали тех вампиров, о которых люди рассказывают легенды. Если отбросить святую воду, чеснок, кресты и солнечный свет – то, что якобы может убить вампира, а на самом деле служит лишь для успокоения людей, – то с чем мы останемся? Страшные существа с большими клыками и длинными когтями, порой летающие, как летучая мышь. И при этом пьющие кровь. Но ведь это же практически мой портрет! Так выходит, что в своих легендах люди описывали не тех вампиров, какими были Каллены, а таких, к которым принадлежала я. Вспомнилась фраза, сказанная Элис в тот раз, когда у меня впервые появились клыки: «По стандартным стереотипам это у нас должны вырастать клыки. А они растут у единственного невампира в нашей семье. Ты уверена, что не вампир? Ну, настоящий, из легенд?» До чего же прозорливо. Но тогда мы не придали этому значения. А ведь, если вдуматься, то я действительно оказалась тем самым «вампиром из легенд».

Но ведь по всему выходило, что гаргульи были защитниками людей. Как быть с этим? Или ужасная внешность перевешивала любые добрые дела, и тёмные, суеверные люди наделяли страшное внешне создание страшным же поведением без всяких на то оснований? Снова я могу только предполагать, узнать, что произошло на самом деле, совершенно невозможно. Мне казалось, что моя голова просто распухает от всех этих открытий, рассуждений и предположений.

Ладно, примем как данность, что теперь я могу питаться кровью, причём, похоже, с большим удовольствием. А вот и моё отличие от «обычных» вампиров. Насколько мне известно, своё чувство голода они называют жаждой и описывают как сильное жжение в горле. Я же чувствовала самый обычный, «человеческий» голод. Чувствовала желудком, а не горлом. И кровь кролика показалась мне очень вкусной и сытной, а ведь для Калленов это была самая невкусная еда, даже хуже оленей. Кровь животных давала им силы, но только человеческая кровь могла бы по-настоящему утолить их жажду или доставить удовольствие. Ну, ещё, пожалуй, моя. Удовольствия от неё не было никакого, зато другой плюс был неоспорим. Как всё же странно, что именно моя кровь и мой запах нейтрализовали то самое жжение в горле, которое и отличало их голод от моего.

Это напомнило мне о том, что в холодильнике Карлайла осталось совсем мало пробирок с моей кровью, хватит лишь на неделю, не более. А потом Калленам вновь придётся испытывать мучения, находясь рядом с людьми. А я теперь ничем помочь им не смогу – у меня этой крови больше нет, и неизвестно, появится ли снова? А вдруг моё изменение совсем не такое обратимое, как у оборотней, вдруг я останусь такой навсегда, как бабочка, выбравшаяся из кокона, уже никогда вновь не станет гусеницей? Что я тогда буду делать?

Да ничего. Жить дальше. Налаживать контакт с Калленами и продолжать охранять их. Наверное, им придётся сообщить в школе, что мне пришлось внезапно уехать. Что ж, в таком виде мне туда точно путь заказан.

Я встала с земли, взяла тушку кролика и направилась к костру. Подтащив поближе оставшуюся без веток макушку сосны, которую раньше отломала, я уселась на неё и стала размышлять, что мне делать со своей добычей. Конечно, я легко могла бы освежевать его с помощью когтей, а потом зажарить, только вот мне этого совсем не хотелось. Мысли о жареном мясе совсем не вызывали у меня аппетита. Я стала представлять себе яичницу с беконом, шкворчащую на сковородке, гамбургеры, пиццу, шоколадные батончики, мороженое, сладкую вату – словом всё то, что раньше я просто обожала и поглощала в огромных количествах. Мне ничего этого не хотелось. Совсем. И дело даже не в том, что я уже насытилась кровью – как бы сыта я ни была прежде,

для лакомств у меня всегда находилось и желание, и местечко в желудке. Я просто ничего из этого больше не считала съедобным. Печально. Лишиться одного из главных удовольствий моей прежней жизни – есть от чего загрустить. С другой стороны – возможно, в этом есть и свои плюсы. Я ведь не могла всего этого раздобыть здесь, в лесу. И мой рацион ограничился бы жареным мясом и, возможно, рыбой. А привыкнув к разнообразному меню, мне было бы сложновато сидеть на такой диете. Но теперь это уже неважно. Теперь я могу и хочу питаться только кровью, значит, так тому и быть. У меня уже не осталось моральных сил переживать ещё и из-за этого. К тому же, не факт, что даже захоти я поесть мяса, смогла бы жевать его, с моими-то клыками. Пока мне не приходилось разговаривать или есть – они мне не мешали. Значит, всё оправдано – не могу есть, но зато могу пить, всё правильно и логично.

Тут я вспомнила фразу, брошенную мною Калленам в пылу битвы: «Сидите здесь». Сейчас, вспоминая тот случай, я вдруг отчётливо поняла, что говорить мне клыки совершенно не мешали. А как же случай с их первым появлением? С каким трудом я тогда выдавливала из себя фразы, вызывая бурное веселье у Эммета. В чём же разница? Может, в том, что тогда я обратилась не полностью, и клыки совсем не соответствовали моему «человеческому» облику? А может, на поле боя я просто не задумывалась о том, помешают ли мне клыки разговаривать или нет, а просто произнесла фразу, и у меня всё получилось. Или оба предположения верны. Надеюсь, что так, ведь если я так и останусь гаргульей – мне придётся именно в этом виде общаться с Калленами, и не хотелось бы делать это жестами.

Отведя глаза от почти потухшего костра, я поняла, что уже практически ночь. Для меня всё было видно, как днём, но на небе уже появились звёзды. Пора. Закидав землёй тлеющие угли, я, прихватив кролика, вышла на открытое пространство на берегу реки, расправила крылья и взлетела. Пролетев около километра, я выбросила тушку. Возможно, она станет ужином для какой-нибудь лисицы или совы, а если нет – то просто не будет вонять возле моего нового «дома».

Приближаясь к дому Калленов, я спустилась ниже и полетела практически вровень с кронами деревьев так, что мой силуэт невозможно было увидеть со стороны. Когда дом был уже хорошо виден, и я, своим обострившимся зрением могла свободно видеть фигурки людей в помещении, я опустилась на ветку высокой сосны, и уселась, прислонившись спиной к стволу. Ногами я отломила несколько небольших веток, загораживающих мне обзор. Саму же меня вряд ли разглядели бы даже зоркие вампирские глаза, если, конечно, не знать, куда именно нужно смотреть. Но откуда им знать? Очень удобно, что задняя стена дома целиком стеклянная. Со своего наблюдательного пункта я хорошо могла видеть, что происходит внутри.

А происходило там… ничего. Во всём доме находились только Карлайл и Эсми. Оба сидели на диване в гостиной, молча глядя на стол. На таком расстоянии я не могла разглядеть, что именно привлекло их внимание. Я подтянула к себе ноги, положила подбородок на колени, вцепилась когтями ног в кору дерева для устойчивости и приготовилась ждать. Как ни странно, спать мне совсем не хотелось. Хотя день был весьма насыщен событиями и утомителен, и я очень устала морально, но мой организм был бодр, словно я только что проснулась после ночи полноценного и крепкого сна. Что ж, это даже хорошо. Отоспаться я смогу и днём, а пока я буду наблюдать.

Довольно долго ничего не происходило. Потом раздался еле слышный телефонный звонок. Карлайл быстро взял со стола трубку и поднёс к уху. Так вот на чём они были так сосредоточены – ждали звонка. Молча выслушав короткое сообщение, Карлайл положил трубку, потом тяжело вздохнув, отрицательно покачал головой. Эсми уткнулась в его плечо, было ясно, что она чем-то сильно расстроена, а Карлайл ласково гладил её по волосам и что-то негромко говорил, видимо успокаивал. Сам он тоже выглядел печальным. На таком расстоянии я не могла расслышать его слов, поэтому не могла узнать, что именно так их расстроило. Жаль, что я не могу подобраться ближе – меня могут обнаружить.

Так прошла практически вся ночь. Большую часть времени Карлайл и Эсми сидели, глядя на телефон. Иногда кто-нибудь из них начинал в нетерпении расхаживать по комнате или вставал у окна, вглядываясь вдаль – в этом случае я старалась не двигаться и даже не дышать, хотя это уж точно было лишним. Время от времени звонил телефон, но известия каждый раз были неутешительными, судя по тому, как расстраивалась Эсми. Я догадывалась, что звонят «младшие» Каллены, но где они сейчас находятся и чем занимаются, узнать не могла.