Никогда-никогда 3
Шрифт:
— Да, мэм. Если не забуду.
Я смеюсь, а Чарли улыбается, и на долю секунды я забываю, через что нам придётся вскоре опять пройти.
Замечаю, что Чарли косится на часы на плите. Беспокойство читается не только в её глазах, но и в каждом движении тела. Я беру её за руку и слегка сжимаю.
— Не думай об этом. У нас ещё час.
— Не представляю, как кто-то мог забыть, насколько это великолепно, — говорит Чарли, съедая последний кусок блюда, которое приготовила для нас Эзра. Кто-то мог бы назвать это завтраком,
— Ещё раз, как оно называется? — интересуется Чарли.
— Тост с «Нутеллой», — отвечает Эзра.
Чарли записывает на бумажке «Тост с нутеллой» и ставит рядом два сердечка. Затем дописывает: «Ты ненавидишь раков, Чарли!!!».
Прежде чем вернуться ко мне в спальню, Чарли крепко обнимает женщину.
— Большое спасибо за завтрак.
Эзра замирает на секунду, прежде чем обнять её в ответ.
— Не за что, Шарлиз.
— Сможешь приготовить мне его в следующий раз? Даже если я не вспомню, что мы сегодня ели?
Та пожимает плечами.
— Наверное.
Пока мы поднимаемся по лестнице, Чарли вдруг говорит:
— Знаешь что? Мне кажется, деньги нас озлобили.
— О чём ты? — мы доходим до комнаты, и я закрываю дверь.
— Похоже, мы были очень неблагодарными людьми. Испорченными. Не уверена, что родители научили нас быть приличными. Так что, в каком-то смысле,… я благодарна за всё, что с нами случилось.
Сажусь на кровать и тяну девушку себе на колени. Она кладёт голову мне на плечо и поднимает лицо.
— Кажется, ты всегда был добрее меня. Но не думаю, что мы можем гордиться тем, кем были раньше.
Я чмокаю её в губы и прислоняюсь к стене.
— Нас испортила данная среда. Но по своей сути мы хорошие люди. Может, мы снова потеряем память, но внутри мы всё те же. Где-то в глубине мы хотим творить добро. Быть хорошими. В глубине души мы любим друг друга. Сильно. И что бы с нами ни происходило, это никак нас не изменит.
Она переплетается со мной пальцами и сжимает их. С какое-то время мы сидим молча. Периодически я поглядываю на телефон. Осталось десять минут, и ни один из нас не знает, как провести это время. Записок мы оставили больше, чем можно осмыслить за последующие 48 часов.
Остаётся только ждать.
13 — Чарли
Моё сердце колотится так быстро, что выбивается из ритма. Во рту пересохло. Я хватаю бутылку воды с тумбочки Силаса и делаю щедрый глоток.
— Это ужасно, — говорю я ему. — Мне бы хотелось прокрутить следующие пять минут и, наконец, покончить с этим.
Он выпрямляется и берёт меня за руку.
— Сядь передо мной.
Я слушаюсь. Мы оба сидим в позе лотоса на кровати, прямо как пару дней назад в отеле. Когда я вспоминаю то утро, мне становится тошно. Я не хочу признавать возможность, что через пару минут я забуду, кто он такой. В этот раз я должна верить. Так не может продолжаться вечно. «Ведь правда?» Закрываю глаза и пытаюсь выровнять дыхание. Силас тянется и смахивает волосы с моих глаз.
— Чего ты боишься забыть больше всего? — спрашивает он.
Я открываю глаза.
— Тебя.
Он проводит пальцем по моим губам и наклоняется за поцелуем.
— И я. Люблю тебя, Чарли.
Я отвечаю без раздумий:
— И я люблю тебя, Силас.
Когда его губы касаются моих, я перестаю бояться. Потому что знаю — что бы ни произошло в следующие пару секунд,… то же произойдёт и с Силасом, и это меня утешает.
Он вновь переплетает наши пальцы и говорит:
— Десять секунд.
Мы оба делаем глубокий вдох. Я чувствую, как дрожат его руки, но мои дрожат и того сильнее.
— Пять… четыре… три… два…
14 — Силас
Единственное, что я слышу, это хаотичное биение своего сердца. В остальном же вокруг царит гробовая тишина. Мои губы всё ещё нежно касаются её. Наши колени впиваются друг в друга, глаза закрыты, дыхание смешивается, и я жду, прежде чем сделать свой следующий шаг. Я точно знаю, что не потерял память. Уже второй раз подряд,… но я не уверен насчёт Чарли.
Медленно открываю глаза, чтобы увидеть её. Она сидит с закрытыми. Наблюдаю за ней несколько секунд, ожидая хоть какой-то реакции. «Вспомнит ли она меня? Будет ли знать, где находится?»
Чарли плавно отодвигается, её веки трепещут и поднимаются. На её лице застыло выражение страха и удивления. Она отодвигается ещё дальше и изучает меня. Затем поворачивает голову и рассматривает комнату.
Когда она снова сосредотачивается на мне, моё сердце ухает вниз, как якорь. «Она понятия не имеет, где мы».
— Чарли?
Её глаза начинают слезиться, и она быстро прикрывает рот ладонью. Похоже, ей хочется закричать. Надо было оставить записку на двери, как в прошлый раз.
Она опускает взгляд на кровать и кладёт руку себе на грудь.
— Ты был в чёрном, — шепчет она.
Затем указывает на подушку рядом со мной.
— Мы были прямо здесь. На тебе была чёрная футболка, и я смеялась, потому что она слишком тебя обтягивала. Я сказала, что в ней ты похож на Саймона Коуэлла. Ты прижал меня к матрасу, а затем… — мы встречаемся взглядом. — Ты меня поцеловал.
Я киваю, потому что,… каким-то чудом я помню каждое мгновение.
— Это был наш первый поцелуй. Нам было по четырнадцать. Но я мечтал поцеловать тебя с двенадцати лет.
Она снова прикрывает рот. От всхлипов всё её тело сотрясается. Девушка кидается вперёд и обнимает меня за шею. Я усаживаю нас на кровати, и воспоминания начинают накатывать на нас волнами.
— Ночь, когда тебя поймали у меня в спальне? — спрашивает она.
— Твоя мама гоняла меня с ремнём в руках. Мне пришлось выпрыгнуть прямо из окна твоей комнаты.