Николай Хмурый. Западная война
Шрифт:
– Заходим на цель, – спокойно, но громко произнёс штурман авиаполка. – Готовность – пять минут.
– Есть пять минут, – по команде отозвался связист, передав приказ командира по радиосвязи на остальные дирижабли эскадры.
Медленно потянулось время. Штурман смотрел в бомбовый прицел, внося последние правки, и ждал совмещения отметок. Секунда за секундой.
И вот наконец через пять минут девять секунд после команды, он скомандовал первый сброс бомб.
Первым под удар попал Берлинский вокзал.
В отличие от морских снарядов, здесь, в бомбах для дирижаблей, Николай Александрович не стремился использовать как можно более мощное взрывчатое вещество. Ведь грузоподъёмность его дирижаблей была выдающейся и можно было взять МНОГО бомб. ОЧЕНЬ МНОГО! Каждый дирижабль типа «Август» нёс сто тонн этих подарков. СТО ТОНН! А таких в авиаполку – двадцать одна машина.
И вот такие пятисоткилограммовые стальные «чушки» вываливались из дирижаблей и устремлялись к цели. Вокзалу, где набилось какое-то безумное количество призывников и войск. Сортировочной станции, ломая и коверкая вагоны да вспахивая железнодорожные пути. Армейским складам с военным имуществом. И так далее.
Две тысячи сто тонн бомб! Они выпали из чрева этих дирижаблей за какой-то час, учинив впечатляющие разрушения. В это утро Берлин… да и весь остальной мир впервые узнали, что это такое…
– И как это понимать? – едва сдерживая свою ярость, поинтересовался Вильгельм II у коменданта города. – Кто меня заверял в полной безопасности моей столицы?
– Мы не могли знать…
– А КТО ДОЛЖЕН БЫЛ ЗНАТЬ?! – рявкнул Кайзер [42] , выпучив глаза и нервно подёргивая усами. – Почему я должен столько времени слушать эту кошмарную музыку? Почему эти мерзавцы устраивают бомбардировку МОЕЙ СТОЛИЦЫ в тепличных условиях? Что это? Глупость или измена?
42
Немецкое «Кайзер», как и русское «Царь» – производное от латинского «Caesar», в разные эпохи произносимого и через «К», и через «Ц». Почему ветвь древнего рода Юлиев (по римскому преданию, потомков Юла – одного из спутников успевшего бежать из уже захваченной греками Трои Энея, младшего сына последнего её царя Приама), давшая Риму первого постоянного императора (до него этот титул давали только военачальникам на время командования кампанией и последующего триумфа – парада победы), получила такое прозвище – точно не известно. Версий много. Например, созвучное этрусское «aisar» означает «бог». В Этрурии есть также город Цере – ныне Черветери: отсюда предположение, что некто из Юлиев уехал туда из Рима, что и дало прозвище его потомкам. В любом случае немецкое «Кайзер» соответствует принятому в большинстве европейских языков титулу «Император».
– Мы всё учтем и всё исправим!
– МЫ?
– Ну… – растерялся комендант, которому жутко не хотелось брать ответственность за произошедшее только на себя.
– Арестовать, – холодно и с нескрываемым презрением процедил Кайзер.
– Что?! – ахнул комендант.
– Вы мне за всё ответите. За каждый расколотый кирпич. За каждую загубленную жизнь… ЗА ВСЁ! ТВАРЬ!!!
Глава 6
1914, апрель, 13, Санкт-Петербург
– Ваше Императорское Величество, – продолжал лепетать посол Франции, – я вас уверяю: наши войска ударят сразу, как только смогут.
– А когда они смогут?
– Мне этого не известно, – развёл руками посол. – Поймите меня правильно: подобные сведения не находятся в моей компетенции.
– Вот как? А в чьей же?
– Этими вопросами ведают военные.
– И что, эти военные специалисты не называют вам сроков?
– Увы. Они опасаются, что сроки завершения мобилизации узнают немцы. А вы их так славно отвлекли от западной границы.
– То есть Франция – вместо того, чтобы выполнять свои союзнические обязательства – просто ждёт удачного момента?
– Что вы?! Нет! Конечно нет! Мы очень ценим наш союз. Просто обстоятельства…
Вот примерно в таком ключе они и беседовали, наверное, с полчаса – Император Николай II и посол Франции в России. Причём посол заискивающе заглядывал в глаза монарху и всячески старался показать своё расположение. Цирк, да и только. Француз ушёл, и его место в кабинете Императора занял глава Имперской разведки.
– Слышал уже? – с лёгким раздражением поинтересовался Николай.
– Слышал.
– И что скажешь? Они действительно не могут?
– Они и не спешат. Вообще не спешат. Быстро подняли несколько дивизий. Загнали их в пограничные районы с Германией, чтобы обозначить своё присутствие. И всё. С остальными не спешат. Вы ведь начали войну в канун посевной.
– Да, посевная… – усмехнулся Император.
Он действительно начал войну в канун этого важнейшего аграрного действа. Жизненно важного. Специально начал, не затягивая. Хотя мог бы и подождать месяц-полтора.
В Германии, Франции и Австро-Венгрии, как и в России, в апреле начинать Большую войну было нежелательно. Ведь призывники, которых отрывали от дел и бросали в армию, были прежде всего крестьянами. Да-да. Несмотря на бурное развитие промышленности в Европе, основу её призывной армии и населения всё ещё составляли крестьяне.
В России тоже. Но в России были свои нюансы.
Прежде всего система дифференцированного гражданства. Именно гражданства. Николай Александрович ввёл в России в оборот такой юридический казус, как «гражданин Империи», опираясь ретроспективно на опыт Древнего Рима.
Концепция сложная и интересная, однако в данном случае приводила к очень важному моменту. Призыв был не обязательный. Он варьировался от того, какие права и перспективы стремился реализовать человек. Поэтому самая беднота, особенно сельская, на службу шла выборочно и, как следствие, мобилизацией особенно не затрагивалась. В отличие от состоятельных людей. Они поголовно либо проходили воинскую службу в Имперском ополчении, либо как-то её замещали государственной или общественной. Учителями там, врачами и так далее.
Казалось бы, какая разница? Российская Империя была сельской, аграрной страной с преимущественно нищим населением. Так, да не так. С 1889 года в России начался новый этап индустриализации [43] по «схеме Рузвельта», позволившей США в своё время выйти из Великой депрессии. Схема проста и была актуальна даже в Античности. Она заключалась в массировании государственных заказов в области инфраструктурных проектов. Они опосредованно прогревали экономику и промышленность в целом, но без перегревов и перегибов, гармонично втягивая в процесс всё, вплоть до парикмахерских и баров. Так поступал Калигула в Древнем Риме, так поступали правители древних китайских царств… так поступил и Николай. Но для такого подхода требовались деньги. Много денег. Очень много. И он их нашёл, задействовав весь арсенал из законных и не очень методов. Разве что «МММ» не сооружал, хотя Имперский пенсионный фонд, организованный им по современной для XXI века схеме, был той ещё финансовой пирамидой: новые клиенты платили за старых, а владелец организации зарабатывал маржу. Тем более что первые пару десятилетий такой пенсионный фонд деньги только собирал, ничего никому не выплачивая, что позволяло их всецело вливать в долгоиграющие инфраструктурные проекты. И таких проектов Николай претворил в жизнь массу, агрегировав в своих руках просто чудовищные по местным меркам деньги. Итог – стремительный, взрывной взлёт. Русское экономическое чудо.
43
Первая индустриализация России начата Алексеем Михайловичем и в полной мере реализована его сыном Петром I Великим. В эти полвека буквально с нуля создана вполне современная по тем годам мануфактурная промышленность, обеспечившая экономически и технически взлёт в Золотой век России – XVIII век. Но дальше Пётр умер и развитие пошло инерционно. Второй индустриализацией занялся Александр II Николаевич в 1860-е годы, создав современную фабричную промышленность России, начав массово строить железные дороги и прочее. Но взлёт этого этапа упёрся в узость внутреннего рынка: негде развернуться. Из-за чего Россия попыталась закрепиться в Китае с целью превращения его в свою колонию, что вылилось в Русско-Японскую войну. В оригинальной истории Россия её проиграла, что и спровоцировало, по сути, резкое обострение внутренних противоречий её элит. И, как следствие, падение Империи. Здесь же Россия выиграла войну, получив Китай, Корею и Японию себе фактически в колонии, да ещё и прогревалась по схеме Франклина Делано Рузвельта.
Одним из итогов сего явления стал кардинальный рост городского населения, составившего не чуть более 14 %, как в оригинальной истории к началу войны, а целых 28 %. Да, большинство этих городских жителей ютилось во временных бараках множества маленьких «новорождённых» городков. Но и в старых городах население сильно увеличилось. Плюс множество посёлков городского типа, лишь условно относящихся к селу. Они вырастали вокруг машинно-тракторных станций и прочих технологических и промышленных объектов небольшого масштаба. И жили там не крестьяне, а по своей сути рабочие. Так что обученные контингенты не из собственно селян в России имелись. И очень внушительные.