Николай I Освободитель // Книга 8
Шрифт:
Вообще, общество к идее постройки новой столицы на юге отнеслось очень по-разному. Тут естественно напрашивалась очевидная историческая аналогия с Петром I, который для того, чтобы строить новую Россию и облегчить себе борьбу со старыми отжившими свое порядками, перенес столицу на новое место. Экстраполировали ситуацию полуторавековой давности, сравнивали масштаб реформ, проведенных двумя монархами, но глобально сходились на том, что в данном случае основные, наиболее сложные с управленческой точки зрения реформы-то уже были проведены, а значит именно с такой точки зрения на проблему смотреть смысла не много.
Кое-кто возмущался
– Прошу прощения, Дмитрий Иринархович, что принимаю вас в такой обстановке, переезд – дело хлопотное, сами понимаете, - Завалишин в итоге приехал прямо на вокзал Царского Села, где как раз загружался императорский поезд, с тем чтобы увезти двор на зимовку в теплые края. Несостоявшегося революционера я встретил прямо на платформе, после чего провел себе в салон-вагон и предложил присесть за небольшой чайный столик, расположившийся в углу. – Однако я хотел пообщаться с вами до отъезда на юг, так сказать, пока вся история не успела остыть.
– Да, ваше императорское величество, - чиновник аккуратно хоть и с явным интересом разглядывал интерьер моего личного вагона, при этом обращение к нему по имени отчеству и даже извинения от императора по такому незначительному поводу явно сбили бунтаря с решительного настроя, с которым он направлялся на встречу. – Я в любом случае благодарен вам за возможность донести свою точку зрения.
– Ваша точка зрения мне понятна и дополнительных объяснений не требует, - я покачал головой. – Вопрос только в том, какая вас в связи с этой точкой зрения ждет дальнейшая судьба.
– Простите, ваше величество, я не совсем понимаю… - Моей резкой отповедью собеседник окончательно был сбит с толку, чего я и добивался изначально.
– Смотрите, Дмитрий Иринархович, - я откинулся на спинку кресла принялся рассуждать. – Вам уже почти сорок, а вы до сих пор ходите титулярных советниках. И будем честны, выше коллежского асессора вам не подняться никак. Даже при протекции вашего лепшего друга Муравьева. Во-первых, СИБ будет против, скажите спасибо вашим якобинским взглядам в юности, но это полбеды, нынче, если человек умеет делать дело, ему мелкие грешки могут и простить, обычное в общем-то дело. Все дело в вашей честности и связанной с ней неуживчивости. Какого-то состояния нет и в помине, жены и детей тоже не нажили. Скоро старость, а вы отличились только скандалами.
– Но, судя по тому, что вы меня пригласили на разговор, - после заметной заминки, ответил Завалишин, - у вас есть какое-то предложение, связанное с исправлением текущего, хм… Бедственного положения?
Судя про мелькнувшей у собеседника кривой усмешке, он свои жизненные достижения оценивал тоже не слишком высоко.
– Есть, - тоже взяв небольшую паузу ответил я. – Хочу для начала вас предостеречь от мысли, что якобы император – хороший, добрый человек, которому
– Но я… - Завалишин попытался вставить реплику, но я сделать этого не дал.
– Я не закончил. Я выскажу свое видение и свое предложение. А вы ответите «да» или «нет», хорошо? – Я сделал в воздухе неопределенное движение рукой и продолжил мысль, - каждого человека можно употребить с пользой. И нужно. Пусть вас не смущает слово «употребить», это всего лишь привычка мыслить рационально. Что же касается вас, то я предлагаю вам возглавить новый журнал, основной деятельностью которого будет как раз расследование преступлений чиновничества и в целом – критика действующей власти.
– Я не совсем понимаю, ваше величество, - от удивления глаза Завалишина, казалось, сейчас просто выпрыгнут из орбит.
– Я объясню. Прямо сейчас разрабатывается новый цензурный устав. Он будет, как бы сказали в обществе, - более либеральным. Я правда это называю разумностью. Необходимость цензурирования всей печатной продукции в империи приводит к раздуванию штатов цензурных комиссий и одновременно к сдерживанию развития всей связанной индустрии. Увеличение грамотных людей неизбежно приведет к тому, что потребность в новых газетах и журналах вырастет лавинообразно, сдерживать эту тенденцию – просто глупость, как, впрочем, и любая другая попытка стоять на пути прогресса. Поэтому в новом цензурном уставе будут очерчены совершенно определенные формальные ограничения, следить за исполнением которых придется самим авторам и издателям, а предварительная цензура со стороны государственных органов будет упразднена.
– О! Ваше императорское величество, - сказать, что Завалишин был потрясен, не сказать ничего, было видно, что эта новость в принципе не укладывается у него в голове.
– Это не значит, что писать и публиковать можно будет все что угодно, - я жестом руки вновь прервал готовы было вырваться поток славословий. – Наоборот, будет жестко определено, что писать можно, и что - нельзя, будут приняты поправки в уложение о наказаниях и нарушение этих норм перейдет из поля административного права в уголовное. Поверьте, на каторгу отправится не один и не два издателя, прежде чем общественность поймет, что за свои слова, даже при отсутствии формальной цензуры, все равно нужно нести ответственность.
– Хорошо, а что требуется от меня?
– Вы возглавите журнал, который будет критиковать – отдельно скажу, критиковать осмысленно и аргументированно – правительство. Будете находить недочеты в нашей работе, акцентировать внимание общества на проблемах и конечно разоблачать не чистых на руку чиновников, - я на секунду прервался, налил себе стакан воды из стоящего на столике графина, промочил горло и продолжил мысль. – Вашей главной целью будет собрать вокруг себя людей, которые не слишком довольны властью, но при этом являются патриотами своей страны и готовы работать для улучшения положения дел в империи. Понятное дело, есть критиканы, которым угодить невозможно, и которые сами никогда не пошевелят пальцем, чтобы что-то изменить, про них мы не говорим.