Николай I
Шрифт:
Паскевич очень скоро умчался выправлять критическое положение в Польше, а его преемники, к сожалению императора, никак не могли «умиротворить» Северный Кавказ. Верные России феодальные правители Дагестана теряли своё влияние, вместо них авторитет приобретал независимый религиозный и военный лидер горцев имам Шамиль. К 1837 году ситуация стала настолько критической, что император предпринял большую поездку на Кавказ. Он был впечатлён самим краем, величием его природы и глубиной его исторических истоков (в монастыре у подножия Арарата ему показывали реликвию — кусочек дерева от Ноева ковчега). Но ещё больше император был потрясён открывшейся ему картиной злоупотреблений. Тогдашний наместник, барон Розен, проявил недостаток воли и государственного ума и, по прямому признанию Николая в письме Паскевичу, «был всеми поставлен в дураки». Чиновники и местные правители безнаказанно и бесконтрольно «грабили до крайности; эта зараза своекорыстья достигла и военную часть до невероятной степени». Особенно «отличился» командир Эриванского полка князь Дадиани, зять Розена. Солдаты работали на него, как крепостные. Раздражённый Николай прямо на разводе в Тифлисе повелел сорвать с Дадиани эполеты и флигель-адъютантские аксельбанты и с фельдъегерем отправить его в Бобруйскую крепость под суд.
Розен не
После личной поездки на Кавказ Николай отошёл от чрезмерно жёсткой политики. Теперь он требовал от новых наместников «управлять, не изменяя ни местных законов, ни обычаев, дань требовать только ту, которая платилась прежним владельцам, и отнюдь ни в чём не обременять жителей; не требовать непременно их содействия для покорения других ближайших. Духовенству оказывать особое покровительство, лаская и награждая их и улучшивая содержание; школы, где есть, тоже покровительствовать, а где нет — устраивать их с строгим и близким надзором» [374] . Только в 1844 году император подобрал управителя Кавказа с достойными такого поста опытом и талантом. Это был генерал-губернатор Новороссии Михаил Семёнович Воронцов.
372
Щербатов А.П.Генерал-фельдмаршал князь Паскевич. Его жизнь и деятельность. Т. 3. СПб., 1891. С. 180—181.
373
ГАР Ф.Ф. 672. Оп. 1. Ед. хр. 275. Л. 54 об.
374
AKAK. Т. IX. Тифлис, 1884. С. V.
Этот крупный военачальник и государственный деятель за время своего управления превратил степное Причерноморье в цветущий край, а его центр Одессу — в легендарный торговый порт, четвёртый по величине город России (после Петербурга, Москвы и Варшавы). В ноябре 1844 года Николай отправил Воронцову рескрипт: «Считаю нужным избрать исполнителем Моей непременной воли лицо, облечённое всем моим неограниченным доверием и соединяющее, с известными военными доблестями, опытность гражданского дела, в сём поручении равномерно важных…» Воронцов стал главнокомандующим войсками на Кавказе и наместником с «неограниченными полномочиями» [375] . И хотя умиротворение Кавказа вследствие Крымской войны и смятения-«оттепели» начала Великих реформ растянулось до 1859—1864 годов, главный шаг был сделан именно Воронцовым и в десятилетие правления Воронцова. Он привязал Кавказ к России — не столько военными действиями, сколько умелой гражданской деятельностью, направленной на культурное и экономическое развитие региона. Рескрипты Николая Воронцову в начале 1850-х годов полны благодарности. «Вы вполне оправдали мои ожидания. По части гражданской вашей неутомимой деятельностью и заботливостью сделаны весьма важные преобразования и значительные улучшения, которые должны послужить к благоустройству края и непосредственному благосостоянию всех и каждого, что составляет главнейшее моё желание», — писал Николай 30 марта 1852 года, прибавляя к благодарности присвоение князю Воронцову титула Светлости [376] .
375
AKAK. Т. X. Тифлис, 1885. С. I.
376
Там же. С. 335-336.
В один ряд с Михаилом Семёновичем Воронцовым можно поставить назначенных Николаем Василия Алексеевича Перовского и Николая Николаевича Муравьёва-Амурского. «У меня давно бродит в голове план сочинения, местом действия которого должен быть Оренбургский край, а время — Перовского, — писал в 1878 году Лев Толстой. — Всё, что касается его, мне ужасно интересно… Это лицо, как историческое лицо и характер, мне очень симпатично… фигура — одна наполняющая картину» [377] .
377
Гусев Н.Н.Лев Николаевич Толстой: Материалы к биографии с 1870 по 1881 год. М., 1963. С. 462-465.
Перовский пользовался доверием Николая, и деятельность его получала личное одобрение императора, что подтверждают полученные награды и высочайшие благодарственные письма [378] . Доверие императора основывалось на давней дружбе: поручик Перовский сопровождал великого князя Николая в его образовательной поездке по России и по Европе, с 1818 года был его адъютантом. «С великим князем он обращался свободно, даже слишком свободно, что в тогдашнее время, когда члены царской фамилии ещё не дружились с простыми смертными, было явлением интересным…» — вспоминал сенатор Константин Иванович Фишер. Молодой офицер привлёк симпатии Николая и как друг поэта Жуковского, и как ветеран Отечественной войны. В Бородинском сражении Перовский лишился фаланги указательного пальца и с тех пор всегда носил на нём длинный серебряный наконечник, приделывая к нему иногда и лорнет; злоключения Перовского во французском плену стали канвой для истории плена Пьера Безухова в «Войне и мире» Толстого. На Сенатской площади Перовскому досталось поленом, брошенным из толпы ему в спину; при осаде Варны в 1829-м он получил турецкую пулю в грудь.
378
См.: Лкъюлов Л.С.В.А. Перовский — губернатор Оренбургского края: Диссертация на соискание степени кандидата исторических наук. Уфа, 2002. С. 4, 13.
Губернатором Оренбургского края (бывшего в то время в три раза больше Франции [379] ) Василий Перовский был назначен в 1833 году, и с этого времени историки начинают говорить о «золотом веке Оренбургского края», об «эпохе Перовского». «Граф Перовский был замечательного ума человек, — писал в «Заметках по истории Оренбургского края» генерал Иван Васильевич Чернов, служивший в канцелярии генерал-губернатора, — многосторонне образованный и знал <многие> иностранные языки… как администратор он был много лучше всех главных начальников Оренбургского края».
379
Бларамберг И.Воспоминания. М., 1978. С. 206.
На киргизском пограничье, по беспокойству для империи вполне сопоставимом с кавказским, Перовский сделал первые решительные ходы той «Большой игры», которая развернётся между Россией и Британией в Средней Азии. Именно при Перовском начнут стремительно сокращаться тысячи вёрст, разделявших в 1830-е годы азиатские владения двух великих империй [380] . На этих тысячах вёрст господствовали Хива, Коканд и Бухара — среднеазиатские феодальные деспотии, поддерживавшие работорговлю и проводившие агрессивную внешнюю политику. Перовскому приходилось защищать не только российские территории, но живших к югу от них полузависимых от империи казахов (тогда их называли киргизами). В 1839 году Николай одобрил наступательное движение на Хиву — это было ответом на британское вторжение в Афганистан и одновременно попыткой покончить с центром работорговли.
380
Hopkirk P.The Great Game. On Secret Service in High Asia. Oxford Univ. press, 1991. P. 203-205.
Солдаты пели:
Мы избавим от неволи Своих братьев-земляков, Закричим мы враз «ура» — Тут погибнет вся Хива…Перовский разработал оригинальный план наступления зимой. Он хотел избежать убийственной жары — но нарвался на убийственный холод. Потеряв более полугора тысяч человек, в основном от холода и болезней, русский отряд отступил в Оренбург.
Впрочем, хивинцы вернули всех русских пленных, в том числе подобранных в степи, а хивинский хан издал фирман (указ) о запрещении не только ловить русских, но и покупать их у разбойников [381] .
381
Косырев Е.М. Поход в Хиву в 1839 г. (Из записок участника) // Исторический вестник. 1898. № 8. С. 345.
Перовский принял всю вину за неудачу похода на себя и отправился в Петербург, чтобы объясниться с императором (при этом выхлопотал у него награды участникам похода). Он представил Николаю подробный отчёт, где подчёркивал, что всё сделанное за девятилетнее управление краем сделано во исполнение высочайшей воли: «Генерал-адъютант Перовский имеет счастье повергнуть на усмотрение Вашего императорского величества несколько удачных исполнений Высоких предначертаний Ваших: многочисленные сословия, угнетённые долговременным беспорядком, устроены; правительственные места губернии по мере возможности улучшены; полицейскими мерами обеспечена безопасность края, не раз возникавшие волнения прекращены скоро и прочно; положено начало исследованию естественных богатств и правильному пользованию ими, приступлено к развитию промышленных средств; преобразованы военные силы; устроена линия; приобретено около 6 мил<лионов> плодородной земли; водворено спокойствие в степи; открыты дипломатические сношения с среднеазиатскими ханствами; сделаны опыты к распространению русской торговли в Туране. Но всё это есть только заря полнейшего устройства» [382] .
382
РОРН Б. Ф. 571.Д. 13. Л. 81-82.
Последствия турецкой раны и недуги Хивинского похода Перовский залечивал за границей. По возвращении в Петербург он занял место в Государственном совете, но его тянуло на Восток. Однажды Николай обратил внимание на сумрачный и молчаливый вид Перовского:
— Что с тобой, Перовский? Не болен ли ты?
— Скучаю, ваше величество, по своим казакам.
— В Оренбург хочешь?
— Полетел бы хоть сейчас!
Двадцать первого марта 1851 года генерал-адъютант Василий Перовский получил рескрипт о назначении на должность генерал-губернатора Оренбургского и Самарского и командующего отдельным Оренбургским корпусом. Началось новое, на этот раз хорошо рассчитанное и успешное продвижение на юг. Русская граница продвинулась в степи на расстояние от 600 до 1500 вёрст. Казахи Большой Орды вошли в состав империи. В большой исторической перспективе это можно даже назвать, вслед за историком Андреасом Каппелером, «собиранием земель Золотой Орды» [383] . 22 июня 1854 года последовал указ императора Николая I о распространении на казахов общих законов Российской империи [384] . К тому времени Перовский взял под контроль кокандскую крепость Ак-Мечеть (ставшую фортом Перовский), укрепился на Сырдарье и пустил по Аральскому морю первые пароходы. Именно Перовский, по мнению потомков, «проложил для России пути в Среднюю Азию» [385] .
383
Kappeler A.The Russian Empire. Multiethnic history. Longman, 2001. P. 186.
384
Казахско-русские отношения в XVIII—XIX веках (1771 — 1867 годы). Алма-Ата, 1964. С. 407.
385
П<ётр> Б<артенев>. Граф Василий Алексеевич Перовский // Русский архив. 1878. Кн. 1. С. 374.