Николай II (Том I)
Шрифт:
Интересна черта, проявленная Николаем в разговоре с протопресвитером армии и флота отцом Георгием Щавельским [613] , который тоже решился поговорить с Николаем на ту же острую тему.
Честный священник указал царю, что в армии идут плохие толки о Распутине, о том участии, какое проявляет в нём царица, о подозрительной близости хлыста с мясоедовской шайкой, с Сухомлиновым и Д. Рубинштейном [614] … Гвардия волнуется серьёзно…
613
О. Георгий Щавельский – протопресвитер русской армии в годы войны; пользовался большим авторитетом в царской семье.
614
Рубинштейн Д. Л. (р. 1876) – банкир. Был близок к Г. Распутину. Крупный акционер газеты «Новое время» А. А. Суворина. В 1916 г. арестовывался по подозрению в спекуляции. Эмигрант.
– Говорят о явной измене вблизи трона вашего величества! – прямо закончил отец Георгий. – Престиж царской власти понижается и в армии, и в народе… Чем это грозит в будущем – трудно и угадать… Спросите хотя бы генерала Алексеева [615] . Он – прямой, честный человек…
– О да, я знаю! – невозмутимо
События между тем шли своим чередом…
615
Алексеев Михаил Васильевич (1857 – 1918) – генерал от инфантерии. С 1915 г. – начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего; после Февральской революции Верховный главнокомандующий (до мая 1917 г.). После Октябрьской революции возглавил белогвардейскую Добровольческую армию.
Продажные слуги, занятые мыслью не столько даже о спасении династии, сколько о собственной наживе и благополучии, не умели ничего сделать для России… Стараясь поддержать подгнивший трон, в тени которого копошились эти паразиты, они вели только тайные переговоры с Германией о сепаратном мире, старались вызвать народный бунт, чтобы подавить его пулемётами и найти в этих волнениях основание для прекращения войны…
Эти предатели не дали войску в достаточной мере ни снарядов, ни пороху, ни ружей… И почти голыми руками отбивались герои-воины от натиска железных легионов Гинденбурга… Таяли ряды русских армий под огнём тысячи германских батарей…
Два миллиона наших попали благодаря этому в руки врага за всё время кампании. И столько же пали мёртвыми или вернулись на родину в искалеченном виде…
А Николай Романов продолжал мило улыбаться и молчать.
И всё это было так недавно…
Всё это было… вчера!
СЕГОДНЯ
Hoc est vox plebis: – Vae tibi ridende! [616]
I
НИКОЛАЙ И РАСПУТИН
616
И звучит глас толпы: – Горе тебе, вечно улыбчивому!
Когда переворот совершился и судьба Николая Последнего обозначилась окончательно, вместе с лавиной негодующих воплей и жгучих обвинений против бывшего повелителя России хлынул мутный поток скандальных, нередко циничных и омерзительных для нормального человека «разоблачений» в области самых затаённых переживаний бывшего царя, его жены и дочерей. Всё это связано очень тесно с именем пресловутого «старца» Григория Распутина и не менее прославленной Анны Вырубовой [617] …
617
Вырубова (урождённая Танеева) Анна Александровна (1884 – 1964) – фрейлина императрицы Александры Фёдоровны, почитательница «святого старца» Распутина.
Мне, как, полагаю, очень многим и многим, было отрадно отметить, что поднялись отдельные смелые, благородные возражения, зазвучали голоса, остерегающие от переигрывания на этой почти порнографической струне…
Я лично ещё десять лет тому назад, после крушения революционных надежд 1905 года, всё же верил в победу народную, в светлое торжество Свободы, и так рисовал этот великий миг в моей книге «На заре свободы» (1907):
Держали родину солдаты под пятой, и процветали гинекеи[618].Предатели творили «суд святой», а помогали им лакеи.Лилась по царству кровь народная ключом, и жертвы падали без счёта.Поддерживала трон расшатанный плечом преторианцев[619] наглых рота.Вставали чистые, отважные борцы, искали воли для народа.Терновые, кровавые венцы венчали их… И длилася невзгода!Был голод и война… Мятеж и произвол всю Русь пожаром охватили…Народ к победе смело шёл, но духи зла не допустили.Насилье, обнаглев, не ведало границ.Безумие страстей прорвалось на арену.Телами детскими кормили хищных птиц.Честь девичья утратила всю цену.Уж не бесчестили красавиц молодых, в казармах плетью дев хлестали.Не лаской оскверняли их – терзали шпорами из стали!Народ стонал от гнева… Но молчал…Народ терпел, считал удары…И вдруг – набат призывный зазвучал.Настал расплаты час и кары!Смывая пред собой, как моря грозный вал, помехи жалкие, народ стоит у власти.Стяг царский он с глумлением сорвал и растрепал его на части!Где знамя Лже-Романовых вилось, там веют вольные знамёна.И громкое «ура!» – как громы – пронеслось над щепками изломанного трона. Но где же верные великие борцы за счастье общее и долю?ГдеИ в той же книжке есть у меня такие строфы:
…Настанет день… Народный суд придёт!В оковы всех гонителей свободыОн закуёт и к петле приведётИль заточит на месяцы и годы.Прольётся кровь убийц и палачей.На них никто с участием не глянет.И голос дружеский ничейПощады им просить не станет.Нет! Только Месть сухой суровый взглядИм кинет в час позорной казниИ в сердце, полное боязни,Вольёт свой тонкий, жгучий яд… Придут толпы детей и матерей…Сбегутся все, кого осиротилиТе палачи рукой своей,И с хохотом их повлекут к могиле!А у могил, увидя на крестахПозорный ряд имён непозабытых,Народ с проклятьем на устахГнев изольёт на тех могильных плитах.Заплачут дети… Стоны матерейВ один протяжный вопль сольются:– Прочь из могил прах палачей скорей!В покое пусть не остаются…Для них места – не в храме, под крестом…Нет места им во всём обширном мире!Сожжём тела предателей… ПотомПусть ветром прах развеет шире, шире!И кинутся… Ногтями станут рыть…Покроются горячей кровью руки.Все будут рыть, чтоб горе позабыть,Чтоб душу облегчить от муки!