Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...
Шрифт:
Эсер Гедеоновский, присутствовавший на собрании, позднее вспоминал, что последние слова Керенского „вызвали целую овацию“. [172]Таким образом, Совет, реакцией которого впоследствии Керенский и другие члены Временного правительства будут объяснять ссылку Царской Семьи в Тобольск, тогда в марте 1917 года своей овацией дал Керенскому „права и полномочия“ на увоз Государя в Англию, а не на его арест. Воспользовался ли этим Керенский? Совершенно нет. Его действия были прямо противоположны его высказываниям. В тот же день в Москве на совете присяжных поверенных Керенский на вопрос „на свободе ли Романовы?“ ответил: „Романовы в надежном месте под надежной охраной. Все надлежащие меры приняты“. [173]
Это была ложь, так как ни Государь, ни Государыня, ни вообще кто-либо из Царской Семьи к этому времени арестованы не были. При этом, как справедливо замечает
Тем не менее на следующий день 8 (21) марта 1917 года Государь, опять-таки обманным путем, был арестован. Официально решение об аресте было принято на заседании Временного правительства 7 марта 1917 года. Слушали: О лишении свободы отрекшегося Императора Николая II и его супруги. Постановили: 1) признать отрекшегося Императора Николая II и его супругу лишенными свободы и доставить отрекшегося Императора в Царское Село. 2) поручить генералу Михаилу Васильевичу Алексееву предоставить для охраны отрекшегося Императора наряд в распоряжение командированных в Могилев членов Государственной Думы: Александра Александровича Бубликова, Василия Михайловича Вершинина, Семена Федоровича Грибунина и Савелия Андреевича Калинина». [175]
8 марта 1917 года вышеназванные члены Государственной Думы прибыли в Могилев. В Ставке «ждали их, думая, что они командированы Временным правительством „сопровождать“ Императора в Царское Село. Но когда Государь сел в поезд, эти лица объявили ему через генерала Алексеева, что он арестован» [176]В тот же день другой генерал, Л. Г. Корнилов, с красным бантом на мундире в Фиолетовой гостиной Александровского Царскосельского дворца объявил об аресте Императрице Александре Федоровне. Таким образом, не прошло и суток, после того как Керенский громогласно заверял, что он не желает быть «Маратом русской революции» и что он «отвезет Царя в Мурманск», как Царская Семья была лишена свободы.
Слова Керенского, что «надлежащие меры приняты», стали понятны. Повторим при этом, что это лишение свободы было незаконным со всех точек зрения и внешне абсолютно бессмысленно: ведь по собственным заверениям Керенского: «Никакой опасности для нового строя члены династии не представляют».Если же они такую опасность все же представляли, то тем более, зачем было их задерживать в России, когда у Керенского был готов «специальный поезд», а путь на Мурманск открыт? Когда Карабчевский прямо спросил Керенского: «Отчего Временное правительство не препроводит немедленно его с семьей за границу, чтобы раз навсегда оградить его от унизительных мытарств?», то тот не сразу ему ответил: «Промолчав, он как-то нехотя процедил: „Это очень сложно, сложнее, нежели вы думаете“». [177]Эти слова означают очень многое.
Столь внезапное изменение планов по высылке Николая II из России и принятие решения об аресте всей Царской Семьи невольно заставляют нас предположить, что решение об ее аресте было принято не на заседании Временного правительства. Но тогда кем и когда?
Давая показания следователю Н. А. Соколову 14–20 августа 1920 года в г. Париже, Керенский заявил: «Николай II и Александра Федоровна были лишены свободы по постановлению Временного правительства, состоявшемуся 7 марта. Были две категории причин, которые действовали в этом направлении. Крайне возбужденное настроение солдатских тыловых масс и рабочих Петроградского и Московского районов было крайне враждебно к Николаю. Вспомните мое выступление 7 марта в пленуме Московского Совета. Там раздались требования Его казни, прямо ко мне обращенные (…) Я говорил, что вину Николая перед Россией рассмотрит беспристрастный суд. Самая сила злобы рабочих масс лежала глубоко в их настроении. Я понимал, что здесь дело гораздо больше не в самой личности Николая II, а в идее „царизма“, пробуждавшей злобу и чувство мести. Протестуя, я, за свой страх, вынужден тогда был искать выхода этим чувствам и сказал про Англию: если суд не найдет Его вины, Временное правительство вышлет Его в Англию, и я сам, если нужно будет, буду сопровождать Его до границы России». [178]
Таким образом, первое, чем объясняет Керенский арест Государя, это его собственная, Государя, безопасность перед угрозами расправы со стороны Совета. Это заявление Керенского — ложно. Мы видели, что никаких «требований» казни Царя на пленуме Совета не раздавалось, никакого «возбужденного настроения» против Государя не было. В показаниях Керенского 1920 года появляется очень интересное дополнение: если в речи 1917 года он говорит, что просто увезет Императора Николая II на «специальном поезде» в Мурманск, а потом в Англию, то в показаниях 1920 года этот отъезд уже возможен только после суда над Царем. Эта версия отправки в Англию через суд очень любопытна: в 1918 году этой же ложью комиссар Яковлев и его подручные будут объяснять вывоз Государя из Тобольска. Интересно, что другой видный деятель Временного правительства, министр иностранных дел П. Н. Милюков в показаниях Соколову от 12 июля 1921 года отрицал инициативу Керенского в отправке Царя в Англию: «Вряд ли, — говорил он, — прав Керенский, приписывая самому себе инициативу мысли об отъезде Царя в Англию, высказанную им 7-го марта в Москве. К этому моменту вопрос об отъезде Царя в Англию был уже решен во Временном правительстве». [179]
Запомним это признание Милюкова: к 7 марта Временное правительство имело четкое решение об отправке Царской Семьи в Англию. Таким образом, утверждая, что у него не было «никаких оснований полагать»,что ему удастся положительно решить вопрос об отправке Царской Семьи в Англию и что этот вопрос «еще не поднимался во Временном правительстве и никаких переговоров с правительством Англии в это время не велось»,Керенский в очередной раз лгал. Выступая на пленуме Советов марта, Керенский знал, что получено согласие английской стороны на отправку Государя в Англию. Но вместо этого 8 марта Царская Семья была арестована.
Но вернемся к аргументам Керенского. Керенский, да и не только он, а и Г. Е. Львов, П. Н. Милюков, Дж. Бьюкенен утверждали, что причиной невозможности вывоза Царской Семьи за границу стало противодействие Временному правительству со стороны Петроградского Совета. Совет — вот та почти демоническая сила, которая, по утверждению Керенского и других, мешала Временному правительству спасти Царскую Семью. Что же представлял собой Петроградский Совет в марте 1917 года? Совет образовался 27 февраля 1917 года на основе Союза петроградских рабочих кооперативов, который действовал заодно с социал-демократической фракцией Государственной Думы. Полное его именование было «Временный Исполнительный Комитет Петроградского Совета рабочих депутатов». По своей сути этот совет был меньшевистским. 27 февраля на съезд Советов собралось 125–250 депутатов. [180]В состав президиума вошли депутаты Государственной Думы: меньшевик Н. С. Чхеидзе, трудовик А. Ф. Керенский и меньшевик Н. Д. Соколов. Таким образом, мы видим, что Керенский первоначально был членом президиума Совета и соратником Чхеидзе. Правда, вскоре между Керенским и Чхеидзе произошел конфликт: Чхеидзе категорически отказался поддерживать образованное Думой Временное правительство и отказался от предложенного портфеля министра юстиции, а Керенский не только поддержал Временное правительство, но и вошел в него, согласившись на должность того самого министра юстиции, от которой отказался Чхеидзе. Большинство историков при этом утверждают, впрочем, со слов того же Керенского или Львова, что между Советом и Временным правительством сразу же образовалась вражда. Однако это далеко не соответствует истине. «Совет в первое время своего существования, — пишет А. А. Демьянов, — всегда поддерживал Временное правительство». [181]
Здесь необходимо осветить еще один важнейший вопрос, без которого взаимоотношения между Временным правительством и Советом будут непонятны. Временное правительство, как и Петроградский Совет, находилось под сильнейшим влиянием масонской ложи «Великого Востока Народов России». В. С. Брачев пишет: «Особо важное значение придавало руководство Верховного Совета „Великого Востока Народов России“ взаимодействию с Петроградским Советом, руководящая роль в котором, как и во Временном правительстве, принадлежала „братьям-масонам“: Н. С. Чхеидзе (председатель), М. И. Скобелев, Н. Д. Соколов, К. А. Гвоздьев. „Тот факт, что Чхеидзе был „братом“, — отмечал впоследствии А. Я. Гальперин, [182] — сильно облегчал мою задачу. Я мог говорить с ним совсем просто: чего кочевряжитесь, ведь все же наши считают это неправильным, надо исправить и сделать по-нашему“. С учетом существования тайного единого масонского центра (кадеты, меньшевики, трудовики, прогрессисты, эсеры), цепко державшего под своим негласным контролем и Временное правительство, и Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, традиционное ленинское представление о периоде с марта по июль 1917 года как периоде двоевластия нуждается в серьезной корректировке. Власть-то, оказывается, была у нас все-таки одна». [183]
То же самое пишет и В. В. Кожинов: «В тогдашней „второй власти“ — ЦИК Петроградского Совета — масонами были все три члена президиума — А. Ф. Керенский, М. И. Скобелев и Н. С. Чхеидзе — и два из четверых членов Секретариата К. А. Гвоздев и Н. Д. Соколов. Поэтому так называемое двоевластие после Февраля было весьма относительным, в сущности даже показным: и в правительстве, и в Совете заправляли люди „одной команды“». [184]