Николай Кузнецов. Непревзойденная легенда
Шрифт:
Этих документов оказалось достаточным для дальнейшего проявления «пролетарского сознания». Нику вызвали на бюро ячейки комсомола, попросили предъявить комсомольский билет и стали расспрашивать о семейном положении. В заключение, подробно просмотрев комсомольский билет, секретарь ячейки обвинил Нику в умышленном обмане комсомольской организации и скрытии своего кулацкого происхождения.
Выписка
(орфография и стиль документа сохранены)
Из протокола № 4 заседания бюро ВЛКСМ при Т.Л.Т. от 5-го декабря 1929 года.
§ 4. Слушали: Выявление социального происхождения уч-ся Т-ма комсомольца Кузнецова Н.
Семенов Ф. зачитывает справки, выданные Рухловским с/советом, которые характеризуют отца Кузнецова Н. – Кузнецова Ивана Павловича как кулака, белобандита, отступавшего с белыми войсками до Красноярска…
Кузнецов Н. «…сам я воспитывался в пионерах и комсомоле, а потому воспитался в духе коммунизма и стал работать в деревне с массами, неуклонно проводя политику партии и Советской власти. Никаких реплик со стороны бедноты не бывало, беднота мною оставалась всегда довольна, и я получал от общественных организаций только благодарность. Но кулак зол на меня, т.к. я в своей деревне их нажимал по хлебозаготовкам. Я политике партии верен и массы от меня не отнимут, я там работал и буду работать сейчас. Постановление об исключении меня из комсомола будет неверно и преждевременно».
Постановили: Руководствуясь представленными справками Рухловского с/совета и другими дополнительными материалами, говорящими за то, что Кузнецов Н. происходит из семьи антисоветского чуждого нам элемента, от которого мы очищаем комсомол, а поэтому Кузнецова Н. из комсомола исключить и просить президиум совета Т-го Лес-ма об исключении из числа уч-ся тех-ма.
Комсомольским собранием не утверждалось.
Ответств. секр. Семенов.
Подлый удар, спланированный интриганами-карьеристами, был для Ники более чем неожиданным. Интуитивно он понимал, что под лозунгом борьбы с кулачеством с ним и его родными некоторые односельчане сводили личные счеты. Он был исключен из комсомола, в то время такое обвинение носило характер «социально негодного элемента», и отчислен из техникума с последнего курса за полгода до окончания. Обратившись к составу бюро ячейки и руководству техникума, он произнес: «Здесь произошла ошибка. Мне выразили политическое недоверие. Но вы еще услышите обо мне. Я докажу, что со мной поступили несправедливо».
Ника ушел из техникума со слезами на глазах. Потрясенный случившимся, он искал выход, пытался в общении с товарищами и знакомыми найти и предпринять хоть какой-то компромиссный шаг. Его не впустили в дом давно ему знакомые люди, отвернувшись, боялись стать запятнанными. По-человечески тепло в те дни к нему отнеслись учительница школы-семилетки Ракульцева Таисия Александровна и его старшая сестра Агафья Ивановна.
В последних числах декабря 1929 года Нике Кузнецову по его просьбе в техникуме была выдана справка д. № 5. вход № 482, в которой упоминалось, какой объем учебных занятий был прослушан и по каким предметам с 1927 г. по 1929 год.
Уверенность в том, что несправедливые решения будут исправлены, и высокая степень устойчивости помогли Нике выстоять, не опустить руки.
Возможно, закончил бы Ника Кузнецов лесотехникум и работал лесничим в Уральских лесах. Но судьба распорядилась иначе, подводя его к той грани, к тому решающему шагу, от которого начинался путь становления прирожденного разведчика.
Ника переезжает домой в родную Зырянку. К тому времени по решению собрания коммуны дом Кузнецовых был разобран, часть бревен и теса были перевезены для постройки пекарни, оставшаяся часть была в разобранном виде брошена возле бывшей усадьбы. По воспоминаниям односельчан, мать, Анна Петровна, часто приходила на место разобранного дома и горько плакала от горя и обиды. Коммунары жили в бараке, возведенном на пашнях коммуны, ютились в маленьких комнатушках, отгороженных досками и занавесками. Анна Петровна работала на кухне, младший брат Виктор учился на курсах трактористов.
В коммуне Ника работал на заготовке дров, убирал в коровнике, ухаживал за скотом. Он неоднократно пишет в окружком ВЛКСМ, в конфликтную комиссию заявления о восстановлении его в комсомоле.
В Талицкий райком партии в очередной раз поступили доносы о том, что в коммуне «Красный пахарь» есть кулаки. Некоторые враждебно настроенные односельчане в очередной раз пытались свести счеты с семьей Кузнецовых. Прибывшая комиссия во главе с уполномоченным райкома провели проверку с последующей чисткой рядов коммунаров. Не помогли заверения председателя правления коммуны Харитонова Николая Ивановича. Комиссия, выявив на месте принадлежность к кулацкой среде семьи Кузнецовых, постановила: «Кузнецову Анну Петровну, Кузнецова Никанора Ивановича и Кузнецова Виктора Ивановича исключить из состава коммуны «Красный пахарь». Вынесли выговор и председателю Харитонову. Анна Петровна от переживания и невзгод тяжело заболела, в одночасье лишившись крова над головой, какой-либо работы и последнего оставшегося имущества. Семья Кузнецовых была вынуждена переехать к родственникам, жившим на железнодорожной станции Поклевская.
Начиная с 1927 года и по 1931 год коммуну «Красный пахарь» возглавлял Харитонов Николай, он же являлся и секретарем партийной организации. Из воспоминаний Харитонова Николая Ивановича: «В начале 1930 года, зимой, однажды ночью кто-то постучал в окно. Ночным гостем оказался Никанор Кузнецов. Он попросил не зажигать огня и сказал, что пришел за советом и сегодня же уйдет. Кузнецов разделся, обогрелся возле печи и обратился с такими словами: «После того как меня исключили из комсомола, из техникума и из коммуны, я потерял кров, хлеб и семью, мне остается, кажется, только одно – взять большой нож и выйти на большую дорогу, если это не так, то посоветуйте, что мне делать? Куда податься?»
Они просидели всю ночь. Харитонов старался убедить Нику, что его изгнание – это искаженная политика партии, что надо апеллировать, доказывать свою правоту. Кузнецов не возражал, но высказывал: «Для этого нужно время, надо где-то жить и что-то кушать, а на работу меня, как кулака, не принимают». На тот период на руках у Кузнецова не было никаких документов, кроме зачетной студенческой книжки и справки.
Согласно постановлениям Совнаркома СССР, члены колхозов, коммун, артелей не могли менять место работы и жительства без справок, составленных и заверенных председателями. Это отчетливо понимал Харитонов, он вместе с Кузнецовым Иваном Павловичем организовывал кредитное товарищество и состоял в дальних родственных связях с семьей Кузнецовых. Ему по-отечески было тревожно за судьбу Ники. На тот момент это было единственное подстраховочное звено.
Утром Николай Иванович написал Кузнецову справки от правления коммуны и заверил их печатью. Воспользовавшись тем, что в зачетной книжке имя и отчество Кузнецова были написаны инициалами «Н.И.», председатель «на всякий случай» во всех документах написал имя-отчество «Николай Иванович» и полушутя добавил: «Теперь будем с тобой тезками». Харитонов выдал Нике питание из расчета на пять дней, чтобы он мог съездить в Свердловск и попытался восстановиться в областном комитете ВЛКСМ. Наиболее вероятной версией является тот факт, что с этого периода 1930 года Кузнецов по документам стал не Никанор, а Николай Иванович.
По дороге в Свердловск Ника случайно встретил студента лесотехникума, товарища по учебе Ивана Исыпова. Иван, по стечению обстоятельств, направлялся в Уралоблоно решать вопрос о выдаче ему стипендии. Исыпов учился в ТЛТ с третьего курса, так как перевелся из Соликамского лесного техникума. В двадцатые и тридцатые годы в Талицком лесотехникуме много студентов училось из Коми-Пермяцкого национального округа как по дневной-очной форме обучения, так и заочной и экстерном.
Неоднократно летние практические занятия Исыпов проходил в лесоустроительных партиях окружного землеуправления Коми-Пермяцкого округа. Исыпов отличался открытым, уверенным взглядом, и студенты между собой его называли Иван-пермяк. Иван по-товарищески поддержал в трудный момент Кузнецова и, как один из немногих, подсказал ему, что в их крае очень нуждаются в подготовленных специалистах по лесному делу. Он обстоятельно рассказал Нике, что каждой весной при лесном отделе окружного земельного управления набирают лесоустроительные партии по обустройству лесов. Вот только не хватает специалистов-таксаторов, и посоветовал ему переехать в Кудымкар. Он заверил, что его могут взять и без диплома, и настоятельно посоветовал обратиться к окружному лесоводу Зырянову Александру Федоровичу. Такой доверительный, откровенный мужской разговор Кузнецов запомнил дословно, благодаря точной организации памяти.