Николайо Андретти
Шрифт:
— Я приподнимаюсь на одном локте, а вторая рука прокладывает себе путь вниз. Его глаза прикованы к тому месту, где мои пальцы медленно входят и выходят. Туда и обратно.
Я следую его указаниям и с легкостью ввожу третий палец в свою киску, позволяя чужеродным ощущениям нарастать во мне. Я произношу слова раньше него, подразумевая каждое из них:
— Интересно, какой ты на вкус… Твои губы. Твой член. Ты когда-нибудь задумывался, какова я на вкус?
— А ты как думаешь? —
Говорит ли он их просто потому, что они написаны в книге, или потому, что хочет меня так же сильно, как и я его — очень сильно. Трясущимися руками я забираю у него планшет и кладу его позади себя на остров, не желая, чтобы он читал следующую сцену. Потому что, когда он попробует меня на вкус, я хочу знать, что он хочет этого, а не потому, что так написано в книге.
Я откидываюсь назад, опираясь на локти, позволяя правой руке вернуться к моей киске. Глядя ему прямо в глаза, я издаю долгий, тихий стон, представляя его член, когда начинаю трахать себя пальцами с новой силой.
— Николайо, — выкрикиваю я его имя, чтобы он знал, что я думаю именно о нем, а не о мистере Джеймсе, когда подвожу себя еще ближе к краю, с которого еще никогда не спрыгивала.
Я вздрагиваю, когда он коленом подталкивает мою икру, раздвигая мои ноги шире для него. Я сильнее прижимаю свою ногу к его, наслаждаясь контактом. Я выкрикиваю его имя, перебирая пальцами и потирая клитор о ладонь. Отчаянно желая его, я опускаю свое тело, так что моя попка оказывается на острове лишь наполовину, а киска — ближе к его лицу.
И когда я чувствую, как его дыхание пробегает по моей киске, лаская клитор своим теплом, я сильно кончаю, выкрикивая его имя, как молитву, и так сильно дергаюсь с уступа, что его руки рефлекторно тянутся к моим верхним бедрам, чтобы поддержать меня. От этого прикосновения я кончаю еще сильнее, пока моя влага не стекает по губам и не образует беспорядок на холодном мраморе подо мной.
Когда я, наконец, снова открываю глаза, то вижу, как он наклоняется вперед. Я напрягаюсь, думая, что он собирается лизать меня там, внизу, но вместо этого чувствую холод стеклянного ободка его пивной бутылки, проходящего вверх по длине моей киски и собирающего мою влагу.
Сидя, я с затаенным дыханием наблюдаю, как он подносит бутылку к губам, и мои стенки сжимаются в новом возбуждении, когда его полные губы соприкасаются с мокрым ободком бутылки. Он смотрит мне в глаза, его взгляд непоколебим, пока он пригубливает остатки пива, проводя языком по ободку, когда заканчивает.
На секунду я мучительно задумываюсь, сделал ли он это из-за книги или потому, что хотел попробовать меня на вкус. Но потом он наклоняется ко мне — его грудь, обтянутая одеждой, задевает отвердевшие пики моих сосков, а твердый член прижимается к моему клитору через дорогую ткань брюк — и говорит мне на ухо:
— В следующий раз, когда ты будешь так подавать себя мне, ты не будешь думать о проклятой книге. Ты будешь выполнять мои гребаные приказы. Это будут мои слова, от которых
Немного откинувшись назад, он тянется к моим рукам, сцепляя их вместе и слегка целуя кончики каждого пальца, пока не добирается до трех, которые были внутри меня. Он вдыхает, застонав от аромата, а затем смахивает остатки влаги со своих губ и ненадолго прижимает их к моим.
А потом, уже не в первый раз с тех пор, как я его встретила, этот придурок отстраняется от меня и уходит.
29
Гораздо легче простить людей за то,
что они не правы, чем за правоту.
Джоан Роулинг
МИНКА РЕЙНОЛЬДС
— Побей меня, — говорит Джекс, его голос хриплый от всех его приглушенных стонов и стенаний.
Около часа назад он согласился заткнуться, если я вытащу нектарин у него изо рта. Он сдержал свое слово, и с тех пор мы играем в блэкджек. Конечно, его руки и ноги все еще связаны сверхпрочной веревкой Николайо, что делает игру… интересной.
Это означает, что я могу видеть все его карты, пока я управляюсь с ними от его имени и сдаю карты нам обоим. Чтобы уравнять преимущество, мне следовало бы играть обеими картами вверх, а не одной, но я никогда не была сторонником честной борьбы.
Мои губы изгибаются вверх, когда я сдаю еще одну карту Джексу. Это провал, что заставляет его застонать. Я слегка откидываюсь на спинку кресла, испытывая отвращение к радиусу его одуряющего дыхания. Я мысленно напоминаю Николайо, чтобы он взял зубную щетку для Джекса.
Позади меня звонит планшет, означая звонок от Мины.
Глаза Джекса расширяются, и он умоляет:
— Нет, нет, нет, н… — пока я запихиваю нектарин обратно ему в рот.
Я помогаю ему встать со стула и опуститься на пол в отведенном ему углу. Где-то в течение последней недели после того, как Николайо пригласил меня на свадьбу Люси в качестве своей пары, я настояла на том, чтобы он постелил простыни для Джекса, и по какой-то причине он согласился со мной.
Теперь для Джекса там стоит импровизированная кровать. Я укладываю его на нее, поворачиваю лицом к стене, чтобы он мог уединиться, и спешу обратно к планшету. Нажав на ярко-зеленую кнопку, я принимаю вызов и радостно улыбаюсь, как только вижу красивое лицо Мины.
— Привет, Минка!
— Привет, красотка. — Я смотрю на часы. — Разве ты не должна быть на занятиях?
— Это была половина дня, — пренебрежительно отвечает она. — Угадай, что! — Она заметно подпрыгивает на своем месте, не в силах сдержать волнение.
Я вспоминаю, когда в последний раз она была так взволнована, и думаю:
— Это был день лазаньи в кафетерии?
— Нет.
— Жареный цыпленок?
— Нет, в школе больше не едят жареного.
— Точно. Я забыла… Там была драка за еду?