Никому не скажем
Шрифт:
— А помнишь, мы с тобой говорили недавно о первой любви? Если она вдруг не на всю жизнь, то уж точно должна оставить в твоем сердечке только теплые воспоминания. Раз Захар рядом с тобой, я спокойна на этот счет.
— Я все же надеюсь, у нас получится на всю жизнь, — смущенно кусаю губы.
Мама смеется. Чувствую себя наивной дурочкой. Ну и пусть. Мне сейчас так классно. И даже недавние события уже не кажутся такими ужасными. Когда есть такая стена, чего мне бояться?
— Готова? — к нам в комнату заглядывает Захар. У него в руках плотно набитая спортивная сумка
Глянув на все это, мама взяла и неожиданно для нас всех разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Я растерялась. Ситуацию спас папа. Вошел, обнял ее и увел в их спальню. Сказал, чтобы мы грузились пока в его машину. Она больше.
Мне разрешили нести дельфина. Остальное Захар двумя ходками перетаскал сам.
Закурив у папиной машины, поправил мне куртку, накинул капюшон на голову и обнял свободной рукой.
— Я хочу завтра вернуться на занятия, — говорю ему. — Там Саша. После случившегося мы ведь так и не увиделись, а она тогда тоже испугалась.
— К нам ее позови. Мы с отцом все равно завтра поедем на встречу с Соловьевым, а потом и в лицей заскочим. Он хочет лично переговорить с вашим директором. Все решим, тогда вернешься к занятиям. Один день ничего не решит.
— А что, кстати, с Соловьевым? Они уже знают про мое заявление?
— Конечно. Они уже суетятся. О встрече попросили.
— Так быстро?
— Угу. Свою репутацию и задницу сына спасает. Только отвертеться от наших санкций все равно не выйдет. Мы с ним поговорим, я потом тебе все расскажу. Хорошо?
— Ладно, — шаркаю ногой по снегу.
Забираюсь в теплый салон папиной машины. Устраиваюсь удобнее в обнимку со своим дельфином. Захар забирает у отца ключи и пожав ему руку, садится за руль. Я машу папе в окошко.
Он еще долго стоит в распахнутой куртке и смотрит нам вслед.
Добравшись до дома, заглядываем в продуктовый магазин. Захар берет бутылку вина, фрукты и молочку на завтрак.
У подъезда мне снова вручают дельфина и отправляют открывать двери. Так же, в пару заходов, Захар поднимает на этаж наши вещи. Заносит их в комнату.
— Завтра разберем, — достает из пакета бутылку вина.
У родителей он совсем не пил, ссылаясь на то, что за рулем. Сейчас можно.
Нахожу бокалы в одном из верхних кухонных шкафчиков. Он ловко выдергивает пробку из бутылки, разливает в них розовое вино и ударив по моему, выпивает залпом. Я лишь пробую его на вкус и оставляю бокал на стол.
Захар подхватывает меня на руки. Взвизгнув, цепляюсь за его шею.
Несет в комнату. Бережно укладывает на кровать. Оказывается, сверху и едва касается губ.
— Остановишь? — выдыхает, покрывая мое лицо поцелуями.
— Нет.
Закрываю глаза, полностью ему доверяя. Он быстро стягивает с меня футболку и лифчик. Горячие пальцы рисуют по груди, а губы жадно терзают мои. Я теперь умею отвечать на такие его поцелуи. Тягучие, сладкие и горячие. Сейчас даже нет неловкости между нами. Захар стер ее еще утром своими безумно откровенными ласками.
Он скользит губами по шее. Выгибаюсь, откидывая голову, открываясь для него. Зубами прикусывает кожу, тут же
Пальцы касаются острых, твердых сосков и уже знакомое электричество скапливается под кожей. Обнимаю сильную шею, царапаю затылок. Захар довольно хрипит, спускаясь губами все ниже и ниже.
Расстегивает пуговичку на джинсах. Справляется с замком и стягивает с меня остатки одежды. Закусив губу, смотрю, как он снимает с себя футболку, оголяя красивый торс с рельефными мышцами.
— Сейчас…
Поднимается. Что-то берет из шкафа. Кидает рядом со мной на кровать. Снимает брюки. К ним кидает боксеры. У меня перехватывает дыхание от того, что я вижу его таким. Волнение все же заводит мое сердце еще сильнее. Даже бабочки в животе притихли в ожидании заветного шага в мои первые взрослые отношения.
Захар осторожно накрывает меня своим телом. Касается кончиком языка моих губ. Он не торопится забрать мою невинность. Он ласкает мое тело ладонями, губами, языком до головокружения, до горячих волн, сметающих все на своем пути. Я перестаю видеть комнату. Все границы размываются, оставляя лишь ощущения, наше дыхание и рваный, оглушающий пульс.
Он аккуратно разводит мои ноги. Глядя в глаза, зубами вскрывает упаковку от презерватива. Раскатывает его по члену. Сплетает наши пальцы в замок, вжимает мою руку в подушку. Найдя точку опоры, упирается эрекцией туда, где утром был его наглый, но нежный язык. Я чувствую давление. Дыхание перехватывает. Захар ловит мой выдох губами, наполняя меня собой. Останавливается. Дает время привыкнуть к распирающему чувству внизу живота. Это так странно. Так интимно и так приятно.
— Обними меня, — отпускает мою руку и сам заводит к себе на шею.
Я добавляю вторую, поглаживая его по затылку. Он поднимает мои ноги к себе на поясницу, раскрывая меня еще сильнее. Дарит глубокий, очень чувственный поцелуй и делает рывок бедрами, руша последнюю преграду между нами. Тело вспыхивает резкой болью, но она так же быстро отступает, оставляя после себя лишь легкое напряжение, жжение и дрожь.
Он медленно двигается то уменьшая давление, то наполняя меня до самого конца. Целуя, поглаживая и кусая. Жадный, но такой терпеливый. Горячий, но осторожный. Самый родной. И мне хочется отдавать ему еще больше, чем я сейчас могу. Хочется впитывать его запах, дышать им, слушать его голос, чувствовать его губы.
Мое тело наполняется кипятком. Я теперь хорошо знаю, что будет дальше…
Ошибаюсь…
В этот раз внутри не взрывается маленькая бомбочка. В этот раз меня накрывает горячей волной мягкого, но все равно очень яркого наслаждения. Мышцы внутри пульсируют, жадно обнимая член Захара. Он стонет, двигается быстрее. Пытаюсь поймать его темп. Я уже видела его оргазм, теперь хочу почувствовать, как он чувствует мой.
Когда сильный мужчина открывается, становится уязвимым, позволяет себе дрожать в объятиях женщины и тихо стонать ей в губы, это невероятное наслаждение. Я впитываю его в себя, немножко злясь на тонкий латекс, мешающий мне с полна насладиться жаром оргазма моего мужчины.