Никому ни слова
Шрифт:
– Э, нет, милый. Особиста за пятерку не купишь. Попробуй всучить замполиту, но, думаю, не возьмет. Он уже раззвонил на весь мир и на твоем примере воспитательную программу построит. А те, кто валюту лапал, будут руки прилюдно скипидаром оттирать и двойной комплект первоисточников марксизма-ленинизма конспектировать.
– Что же делать? – от нарисованной особистом картины политучебы мне стало худо.
– Смирись и кайся. Дурак, мол, не понял, принял за салфетку. Только не умничай, чем глупей будет оправдание, тем лучше. Попробую я с ним поговорить, но в успех не верю. И про порнуху молчи. Замполит ее, небось, с закрытыми глазами уже сургучом опечатал для сдачи в политотдел.
Виктор собрался было уходить, но вдруг спросил:
– Кстати,
Особист убыл, унося память о семье и Родине – двухлитровую банку эксклюзивной домашней закуски, а я остался комкать в руках чуждую мне по духу и сути находку.
К вечеру у нас с Сашей здорово разболелись животы. Не иначе, как витамины у доктора были сильно просроченные. Мы к нему лечиться не пошли, потому что при таких симптомах он всегда ставит диагноз – аппендицит…
***
Партсобрание прошло под знаком борьбы с долларовой заразой и со мной, как с разносчиком этой заразы. Сразу после оглашения повестки командира пригласили на мостик, и он уже не вернулся на поле идейной брани. Возможно, это приглашение он спланировал заранее. Вступившемуся было за меня Саше досталось самому, как соучастнику. Еще ему замполит припомнил прошлогоднюю стычку с патрулем где-то на танцах в ДОФе. [5] Больше никто не пикнул. Решение было гуманным: поставить на вид. Мне, естественно, а не доллару.
5
ДОФ – дом офицеров флота. – Примеч. редактора.
– Хорошо, что ты прикомандированный, – сказал Олег после собрания. – Своего истоптали бы всмятку.
– Где у вас это? – обратился ко мне замполит.
– Заберете? – обрадовался я.
– Ну, уж нет, храните. В базе посоветуемся с руководством и примем решение, – поднял он указательный палец, – это ж ВАЛЮТА!
В его произношении каждая буква в этом слове была заглавной и вызывала отвращение. С того дня ко мне надолго приклеилась кличка – валютчик.
***
Возвращение в базу было неожиданным. Мы уже недели две ждали заправку топливом и продовольствием с какого-то танкера, но встретиться с ним никак не удавалось. Питание становилось все более однообразным: выгребли все баталерные [6] припасы и заначки. Большой ларь с картошкой и овощами, установленный на баке, сорвало с креплений и смыло волной еще месяц назад во время шторма где-то около Мальты. Очевидцы успели заметить, как он воспарил над палубой и пронесся в пяти дюймах от надстройки со скоростью встречного экспресса Октябрьской железной дороги. Поэтому из круп у нас оставалось лишь немного риса, а из мясных продуктов – консервированные деликатесные говяжьи языки в желе. (Надо сказать, что с тех времен я никогда не допускаю представлений о языке в кулинарном смысле, а к рису отношусь с определенным предубеждением.)
6
Баталерные – относящиеся к продовольственным, вещевым и другим видам снабжения на кораблях и в частях ВМФ. – Примеч. редактора.
Говорят, что истощение моторесурса нашего корабля было для всех неожиданностью. Причем продлить его без капремонта никто не решился. Регламенты, однако. Срочно в базу – решило руководство. Заправлять нас, естественно, не стали, а посему еще дней пять-шесть всем нам предстояло оставаться «язычниками», хотя баталер-кормилец эти консервы наверняка берег для выгоднейшего послепоходного бартера.
***
В базу нас сразу не пустили и оставили ночевать на
Утром, после бессонной ночи корабль, ведомый командиром, блестяще швартанулся на свое штатное место. Подтащили сходни, и на борт, отдавая честь флагу, словно отмахиваясь от назойливых насекомых, проследовали один за другим крупнозвездные офицеры числом не менее двадцати.
Заслушивание в кают-компании проходило спокойно. Результаты похода были приличными: задачи выполнены, люди живы, техника условно-исправна. Диссонансом прозвучала лишь баллада замполита о его поединке с долларом, который пытался искушать личный состав. Моя роль троянского коня – носителя коварной зелени выглядела роковой. Это выступление внесло некоторую живинку в массы, и проверяющие, сдерживая улыбки, разошлись по постам в хорошем настроении. Меня подозвал к себе начальник политотдела, потеребил мою галстучную заколку и, повернувшись к замполиту, повелел:
– Сдать в банк.
– Спасибо, – ляпнул я и попросил разрешения удалиться.
Тот по-отечески кивнул и мечтательно погрузил взгляд в украшение кают-компании – картину морского сражения времен парусного флота. Замполит бдительно прочесал левым глазом картину, не отрывая от меня взора правого глаза. Уходя, я слышал басок НачПО: [7]
– А тебе, дорогой, пора в академию. Перерос ты здесь себя, перерос…
В ответных словах замполита сквозила умеренно дозированная смесь глубокой сыновней благодарности и искренней горечи от возможного расставания. Я быстренько вышел в оптически мертвую зону относительно политруководства и успешно покинул кают-компанию.
7
НачПО – начальник политического отдела соединения. – Примеч. редактора.
В тот же день под конвоем штатного пропагандиста политотдела N-ской бригады я прибыл в банк. В ответ на нашу просьбу принять пять долларов девушка из банковского окошка нажала на какую-то кнопочку, и из неприметной двери в стене помещения появился мужчина не первой молодости в сатиновых нарукавниках.
– Я начальник отдела банка. Чем могу служить?
Мы рассказали легенду о волне, выкинувшей на палубу бутылку, в которой вместо призыва о помощи оказалась зловещая валюта.
– Лучше бы там оказался волшебник-джинн, – доверчиво улыбнулся банкир, – с ним у вас было б меньше проблем.
Он объяснил, что из-за такой мелочевки не собирается тревожить свои многочисленные гроссбухи и вносить путаницу в отчетность. Да и мне нет резона писать заявления и собирать справки и характеристики.
– Доллары принадлежат вам, – закончил свою речь банкир, – но владеть ими вы не имеете права.
От этой фразы несло мертвечиной, и мне стало грустно.
– Как же быть?
– Есть один элегантный выход. Я позвоню в наш магазин, и вы там что-либо себе купите на имеющуюся сумму, а чек отдадите своему бдительному начальнику.
«Умные и благородные люди!» – подумал я тогда про банкиров, после чего долго и горячо благодарил моего спасителя.
В валютном магазине, куда нас запустили с черного хода, услышав пароль «Мы от Льва Семеновича», БЫЛО ВСЕ!
Мой конвоир с ходу отверг предложение о покупке нескольких флаконов экзотического спиртного и выбрал для меня водолазку, а для себя – главное оружие политрабочего – авторучку.
Мне было уже все равно. Инцидент исчерпан. Я счастлив, жив и даже приоделся.