Никто, кроме президента
Шрифт:
Услышанная история разбудила в душе Сердюка мильон соблазнов. Из него полез попритихший было боевой задор.
– Эту детективщицу, как ее, Таисию, тоже бы могли принять за террористку, – кровожадно размечтался он. – Макс, а давай на нее завтра ваших натравим? И не надо думать, куда ее девать. Утреннюю «Угадайку» она отмается, а потом ее – бах! руки за голову! – и в общую камеру. Плацдарм свободен, да и тетке пойдет на пользу. Я слыхал, наши классики все сидели: и Шевченко срок мотал, и Хвылевый, а Лазарчук тот вообще из кандалов не вылезал, и даже когда его домой отпустили, с собой их унес…
– Может,
– Что-нибудь мы придумаем, вы не волнуйтесь, – успокоил я Школьника. – Все равно идея с прослушкой отпадает. По срокам не поспеем. У нас день в день редко когда считывают. Даже если б ее звали Таисия Бен Ладен и она бы всем сто раз натрепалась о плане взрыва Москвы, ее завтрашние разговоры отследили бы только послезавтра. В лучшем случае.
– Ладно, с тюрьмой я маленько погорячился, – признал ошибку Сердюк. – Особенно насчет общей камеры. Раз эта тетка – ого-го какая мощная, то, пожалуй, она там все вокруг разнесет. А в камере живые люди сидят, и многие наверняка за ерунду…
Школьник придвинул к себе бумажку с планом и обвел единственный незачеркнутый пункт – со словом «Тавро».
– Кроме нее, остальное вроде все утрясли, – в раздумье пробормотал он. – Сценарий, хронометраж, техзадание операторам, отговорки для Татьяны, проход в студию… Минутку! Мы же с вами про режим совсем забыли. Ах, я балда!
– Что такое? Где режим? – насторожился Сердюк.
– К нам же надо пропуск заказывать не позднее, чем за три часа до эфира! – с несчастным видом доложил Школьник. – А за эти три часа барышни из бюро пропусков сто раз успеют удивиться, что на «Угадайку» заявлен Павел Петрович Волин. Кто-нибудь обязательно брякнет Ленцу, хоть в виде анекдота. И Ленц уж точно полезет узнавать, что за президентский однофамилец к нам намылился… Когда приезжал Барышников, мы его и маскировали, и прятали, и прикрывали спинами. Но! Имя засветилось на пропуске – и к середине утреннего эфира балетоманы нам весь газон затоптали. А уж вечером что творилось…
– М-да, проблема. – Я машинально почесал бровь. Этот дурацкий жест я сегодня, словно заразу, подхватил у Сердюка. – А без пропуска вы его никак не проведете? Я вообще не уверен, что у него с собой будет хоть какой-то документ.
– Тогда наш план летит к черту, – поник ведущий «Угадайки». – У нас на контроле сидят сущие церберы. Нет – страшней, чем церберы. Они даже к Кристине Орбакайте час придирались: им, видите ли, не нравилось, что в паспорте у нее нос длиннее. Ей что, справку от пластического хирурга прикажете всюду таскать?.. Еле-еле пропустили, Ленца одного и послушались, со скрипом…
Сердюк снисходительно пожал плечами:
– Вот еще, нашли великую проблему! Дел на три минуты. Лев Абрамыч, сколько у вас там секьюрити одновременно на контроле? Человек пять, небось? Игрушки. Пусть этот возьмет с собой нашего Дюссолье: тот любую охрану так разбросает, что и следов ее с фонарем не найдешь. Легкое боестолкновение – и в дамках.
Школьник вытаращил глаза. К грандиозным идеям моего приятеля он так и не смог привыкнуть.
– Ты рехнулся? – охладил я загоревшегося Сердюка. – Выдумал тоже – «боестолкновение» в телецентре! Любая, самая крошечная
– Не лечи меня, Макс, – с обидой буркнул Сердюк. – Все можно провернуть культурненько, комар носа не подточит. Уж вряд ли у секьюрити в «Останкино» опыта больше, чем у Жана-Луи. Тот мне сам рассказывал: в молодости, когда он еще в повстанцах ходил, ему было снять часового все равно, что…
– Сердюк! – раздался от дверей голос Козицкого. – Вы опять там третью мировую в одной отдельно взятой Москве устраиваете?
В руках у Василия Павловича был поднос, уставленный кофейными чашками. Пока мы втроем обсуждали стратегию и тактику, старый ас дипломатии добровольно отдался в руки хозяйской супруги и полчаса рассматривал с нею семейные альбомы, картины, сувениры и почетные грамоты. Высокое искусство переговоров, как видим, принесло плоды: Льву Абрамовичу была разрешена еще порция кофе, притом не очень слабого, как раньше.
– Еще раз извините нас, бога ради, – обратился Козицкий к Школьнику. – Мы вас втянули в довольно опасное дело. Будь я на вашем месте, я, может, и не согласился бы на эту авантюру.
– Будь вы на моем месте, вы бы даже не раздумывали, – заверил его ведущий «Угадайки». – Министр культуры, может, еще бы заколебался, но телевизионщик – никогда. Ради рейтинга, какой у меня будет завтра, мои коллеги души бы позакладывали.
– Вот и я про то же говорю, – скромно поддакнул Сердюк, – ради такого дела побить какой-нибудь десяток-другой морд…
Василий Павлович устремил строгий взгляд на своего охранника.
– Договорились же, раз и навсегда, – укорил он его. – Там, где можно все уладить мирным путем, все и надо улаживать мирным путем. Вы словно не в ООН служите, а в штаб-квартире НАТО…
– Не выходит у нас мирным, – завздыхал Сердюк. – Для пропуска на ТВ Волину документ нужен, кровь из носу.
– А чемоданчик на что? – сказал Козицкий. – Волин, в отличие от вас, Сердюк, все давным-давно продумал. Зря вы, что ли, у подъезда той бабки пели хором? Ну-ка давайте тащите его сюда.
И. о. генсека ООН принял от своего телохранителя желтый чемоданчик, раскрыл его, щелкнул пальцами и жестом фокусника вытащил оттуда сразу десяток новеньких иностранных паспортов.
– Мощно! – присвистнул Сердюк.
Да уж, мысленно согласился я, в ПГУ КГБ СССР не дураки сидели. Мастера. Резидент Волин еще не знал, что станет когда-то президентом Волиным, но страховал себя на совесть, по полной программе прикрытия. На всех фотографиях было теперешнее первое лицо России, но имена в паспортах были, разумеется, другие.
– Выбирайте, Лев Абрамович. – Козицкий широким жестом разложил перед Школьником все это богатство. – Абсолютно никому не известные господа. Можете, если хотите, заказать пропуск на гражданина Аргентины Альваро Реверс-Перверте. А можете – на имя Хоакина Де Альмейды, гражданина Мексики. Или, если желаете, у нас имеется сеньор по имени Карлос и по фамилии…
– Один момент! – Школьник сделал предостерегающий жест рукой, раскрыл свой мобильник и, вытащив из него аккумулятор, положил рядом с моим. – Мало ли что… – со стыдливой улыбкой добавил он. – Лучше я тоже побуду немножко суеверным.