Никто, кроме тебя...
Шрифт:
Война – хорошая школа для хирурга. Там не остаётся времени для переживаний. Она учит выкладываться по-полной. Случалось, к концу дня сил уже не остаётся, а впереди ещё операция и, возможно, не одна... Но когда от тебя зависит чья-то жизнь, нельзя уступать усталости. Этот неписанный закон помогал работать сутками.
И девочка эта неопытная, готовая сквозь землю под его взглядом провалиться, возможно, станет лучшей операционной сестрой отделения…
– …Почти закончили… Почти…
– Давление
Дальше всё происходило как в дурном сне…
– Среднее артериальное?
– Восемьдесят.
– Внутричерепное?
– Двадцать пять. Готовь допамин.
– Есть.
– Прогрессирующий отёк. ЦПД критическое! Ввожу маннитол… Подготовьте лазикс!
Работали быстро, уверенно, как говорится, «на автомате».
– Двусторонний фиксированный мидриаз, отсутствие зрачковых и роговичных рефлексов…
– Артериальное – шестьдесят...
– Вторичное кровоизлияние в стволовую часть…
– Чёрт, фибрилляция! Эпинефрин!
– Дефибриллятор… Все от стола! Разряд!..
– Безрезультатно.
– Ещё разряд!
– Сердечно-сосудистый коллапс. Мы её теряем!
– Выставляй триста! Все в сторону! Разряд!..
«Давай! Давай!..» – ожесточённо думал он и, словно молитву, мысленно шептал: «Тебе надо жить!.. Держись, прошу тебя!..» А душа кричала, разрываясь от боли: «Не смей сдаваться!..Ты не имеешь на это права!..»
Сквозь монотонный гул мониторов, как приговор, прозвучали слова:
– …Пятнадцать минут прошло, прекращаем реанимацию... Время смерти 22-20.
Боль пронзила внезапной вспышкой. Не просто боль – безумие. Кровь с бешеной силой стучала в висках. В мыслях царил беспорядок. Разум напрочь отказывался верить в происходящее. Он стиснул кисть её руки, такую хрупкую и ещё такую тёплую... Прижал её к своим пересохшим губам.
В операционной воцарилась тишина, когда этот далеко не сентиментальный, временами даже жёсткий, требовательный к себе и окружающим человек склонился над неподвижным телом женщины: «Прости... Пожалуйста, прости...»
Рука Артемьева легла на плечо.
– Серёж… ты сделал всё, что мог…
Светлов поднял невидящий взгляд.
– Антон, прошу тебя, постарайся, чтобы там, за дверью, сейчас никого не было… – его приглушённый голос дрогнул, – ...Мне нужно побыть одному.
Не заходя в отделение, по служебной лестнице спустился вниз. Душный июльский воздух был наполнен каким-то приторным запахом, от которого начинало мутить. Тёмное небо время от времени освещали вспышки зарниц. Издалека доносились гулкие раскаты грома. Пышные кроны каштанов вздрагивали от порывов ветра. Будет гроза…
Сев на скамейку, закурил. От горечи табачного дыма горло сдавило так, что не глотнуть. Перед глазами стояли лица Наташи и Володи. Открытые, счастливые… живые…
Обрывки воспоминаний,
…Брат, поднимающий тост со словами: «У нас, Серёга, ещё всё впереди!..»
Наташа, с гордостью показывающая в окно роддома новорождённого сына…
Их свадьба с традиционными обещаниями жить в любви и согласии долго и счастливо и умереть в один день…Восемнадцатилетний Вовка в парадной форме элитных десантных войск, дающий военную присягу… Синеглазая девчонка, с которой, прогуливая уроки, они катались на аттракционах… Её звонкий смех… Двое мальчуганов, несущиеся наперегонки на велосипедах…
Он изо всех сил пытался прогнать эти воспоминания, но не мог. Душа рвалась на куски, истекала кровью. Самое страшное случилось – уже ничего не изменишь. Самое трудное ещё впереди.
Поднял взгляд на окна отделения. В кабинете свет – его ждут. И сейчас ему предстоит пойти и всё сказать. Какие можно подобрать слова?.. И можно ли подобрать их вообще?.. Время шло, а он никак не находил в себе сил сделать этот шаг. Закурил ещё, сознательно оттягивая момент трудного разговора. Снова, взглянув на окна, увидел, что свет потух. Надо идти.
Остановившись перед кабинетом, прислушался: ни звука. Тихо открыл дверь. В полумраке разглядел свернувшегося на диване Илью. Мальчик спал, подсунув под щёку ладошку. Девочку Сергей не увидел, но сразу же, почти физически, ощутил на себе её взгляд. Побоявшись, что яркий свет разбудит мальчонку, включил настольную лампу.
Аля стояла около окна и смотрела на него широко распахнутыми глазами. Эти тёмные глаза, казалось, заполнили всё лилейно-белое лицо… Приблизившись, обнял её за плечи.
Господи! Сколько немого ужаса, отчаяния и боли было в этом взгляде! Во взгляде ребёнка, которого в одночасье заставили повзрослеть страдания. Душераздирающее «нет» замерло на её губах. В следующее мгновение, он подхватил на руки хрупкое тело потерявшей сознание девочки.
Комментарий к Глава 6. Ты сделал всё, что мог Nulla epidural haematoma. Рrognosis est pauper (лат.) – Обширная эпидуральная гематома. Прогноз неблагоприятный
====== Глава 7. Наверно так сходят с ума... ======
– Да...сложная штука жизнь! И ведь не угадаешь, куда она повернёт… – наполняя рюмки, проворчал уже захмелевший Игорь. – Выпей, Серёга, помяни близких своих.
Глядя сквозь барабанящий по стеклу дождь, Светлов кивнул, но к водке так и не притронулся.
– …Ну, земля им пухом… – тяжело вздохнув, Игорь осушил очередную стопку.
Татьяна укоризненно взглянула на мужа и, взяв со стола недопитую бутылку, прибрала её в шкаф.
– Как страшно! Я до сих пор в это поверить не могу… – всхлипнула она, – Ведь задержись они на какие-то полминуты, ничего бы не случилось!.. Ну неужели не было возможности в сторону уйти?.. Неужели не было ни малейшего шанса?..