Никто не придет

Грановская Евгения

3

Лара и доктор Тихонов сидели за кухонным столом и раскладывали пасьянс. У Лары были изящные карты с японскими цветами на обратной стороне, а у Игоря Силовича – обычные, с клетчатой «рубашкой». Старики соревновались, кто первым сложит пасьянс. Серая кошка ходила по столу мягкими осторожными шагами, с любопытством принюхиваясь к картам.

Маша сидела в кресле с чашкой чая в руке и что-то писала в своем блокноте.

– Кстати, Машенька, – заговорил, не отрываясь от карт, доктор Тихонов, – я

часа полтора назад встретил вашего друга.

– Какого друга? – не поняла Маша.

– Того, с которым вы приехали.

Маша взволнованно приподнялась в кресле:

– Стаса отпустили?

Игорь Силович, задумчиво глядя на карты, медленно покачал головой:

– Не думаю. Он появился передо мной на улице, отвел меня под дерево и расспрашивал про вас. Я сказал ему, что вы забрали вещи у Леванта и остановились у меня. Потом он сказал, что скрывается от майора Воробьева и его головорезов. По всей вероятности, ваш друг сбежал.

Щеки Любимовой заалели.

– Это на него похоже, – произнесла она.

– Я сказал, что разгуливать по городу небезопасно, потому что его любой здесь может узнать, – продолжил Тихонов. – Он со мной согласился. Велел передать, что придет за вами ночью. Еще сказал, что майор Воробьев загнал его машину на полицейскую стоянку, но он ее обязательно вернет, и тогда вы сможете уехать из поселка.

– Ах, Игорь, как это все ужасно, – сказала Лара, пристраивая короля к даме. – Человек вынужден скрываться от людей, как дикий зверь. И когда уже ты разберешься с этим гадким майором Воробьевым?

– Он представитель власти, Ларочка.

– А ты? Разве ты не представитель власти?

– Я не…

– Готово! – воскликнула Лара и отпрянула от стола, давая мужу насладиться сложенным пасьянсом.

– Ты победила, – выдохнул Игорь Силович. И добавил с улыбкой: – Впрочем, как всегда. Я не знаю никого, кто бы мог сравниться с тобой в этом деле.

Лара что-то прощебетала в ответ, старики засмеялись, потом она поднялась из-за стола, сообщила, что страшно устала, после чего пожелала всем спокойной ночи и отправилась спать.

Как только она ушла, Игорь Силович повернулся к Маше и спросил:

– Вы, кажется, курите?

– Да, – ответила она.

– Угостите сигаретой?

– Я думала, врачи не курят, – улыбнулась Маша.

– У врачей ничуть не меньше дурных привычек, чем у обычных людей, – мягко проговорил Тихонов. – Я редко курю, практически никогда. Но порой очень хочется. Слаб человек, слаб.

Маша достала из сумочки пачку «Ричмонда» и протянула доктору. Тихонов вытащил одну коричневую сигаретку, сунул ее в морщинистый уголок своего рта.

– Вы не против, если мы пройдем на террасу? – произнес он затем.

– Нет, конечно. Идемте!

Маша положила блокнот в сумку и поднялась с кресла.

Прежде чем выйти на террасу, они накинули на себя верхнюю одежду. На улице было темно и ветрено. С водохранилища тянуло едва ощутимым запахом водорослей.

К этому запаху примешивались более тонкие запахи листвы и хвои.

– У нас весьма специфический поселок, но вас это не должно удивлять, – сказал Тихонов, поглядывая на тусклые уличные фонари. – Мы, по большому счету, отрезаны от мира. Но нам это нравится.

– Нравится?

Он кивнул:

– Да. Мы к этому привыкли. Мы стали самодостаточными, как Америка.

– Приму к сведению, – улыбнулась Маша.

Они немного покурили молча.

– Какие у вас планы на завтра? – осведомился доктор. – Уедете из поселка?

– Сперва хочу побродить по окрестностям.

Он посмотрел на нее с легким удивлением. Потом доброжелательно проговорил:

– Что ж, надеюсь, прогулка будет удачной. В любом случае, какими бы ни были ваши планы, наш дом в вашем полном распоряжении. Может, даже поживете тут месяцок.

— Это вряд ли.

– Ну, чем черт не шутит, – улыбнулся доктор Тихонов. Он передернул плечами и бросил окурок в мокрую траву под террасой. – Спасибо за сигарету. Теперь пойду погреюсь, мои старые кости не выносят ветра и холода.

– Я с вами.

Маша поступила со своим окурком так же варварски, как доктор со своим, и вошла вместе с Тихоновым в дом.

…Через полчаса старики легли спать и дом затих. Маша перебралась из кухни в свою комнатку, расположилась в маленьком кресле и положила на колени блокнот.

Снаружи завывал ветер. Он дул с севера и нес в поселок зиму. От этого завывания Маше было не по себе.

Ей предстояло объединить все услышанное за день в одну историю. Собрать частички мозаики так, чтобы получился отчетливый рисунок. Ну, или хотя бы набросок такого рисунка.

Итак, девушка по имени Илона Сафронова выходит замуж, но по несчастному стечению обстоятельств гибнет в тот же день, упав с утеса в воду.

Судя по свадебной фотографии, Илона знала или догадывалась, что это последний день в ее жизни. Слишком уж откровенным ужасом веет от ее глаз, лица, искаженных губ. А сломанный цветок у нее в руке – это откровенный призыв о помощи.

Но знала о предстоящей смерти не только она. Гости (а некоторых из них Маша встречала сегодня на улицах города) тоже были в курсе.

Все ждали ее смерти – это несомненно. Как несомненно и то, что никто из них в этом Маше не признается. По какой причине не признается, вот в чем вопрос?

Причина должна быть очень веская. Первое, что приходило в голову, это сговор.

Маша принялась чертить в блокноте схемки.

Следующий факт – совпадающие даты смерти на многих надгробиях. Тысяча девятьсот девяносто пятый год, сентябрь. В тот же месяц того же года погибла племянница бизнесмена Рутберга – пятнадцатилетняя Кира Рутберг. В тот же месяц того же года началось наполнение НПО местного водохранилища до проектной отметки, хотя до этого проект считался замороженным.