Никто не придет

Грановская Евгения

Котенок посмотрел на Машу, зевнул и снова положил голову на лапы. Глеб засмеялся:

– Да какой он Самурай! Он просто Сема!

Котенок блаженно прикрыл глаза и заурчал, как маленький трактор.

– Митька приедет от бабушки – замучает, – сказала Маша.

– Этот котэ в обиду себя не даст, – возразил Глеб. – Правда, котэ?

– Сема, – поправила Маша. – Его зовут Сема. Пойду накормлю Семку консервами. А заодно сварю кофе. Ты будешь?

– Давай.

– Тебе как всегда –

с двумя ложками сахара?

– Точно.

– А ты знаешь, что сахар – это яд.

– Милая, из твоих рук я готов принять даже яд, – дурашливо произнес Глеб.

Маша засмеялась, встала с дивана и ушла на кухню. Вскоре из кухни донесся свист кофеварки. Глеб посмотрел на котенка и сказал:

– Ну что, бродяга. Повезло нам с тобой, а? Какую хозяйку отхватили!

Котенок муркнул и лизнул Глеба в подбородок. В комнату вошла Маша, неся поднос с чашками в одной руке, а другую вытирая о свободную мужскую толстовку, в которой она обычно ходила дома.

– Включи музыку, – попросил Глеб.

– Сейчас.

Маша поставила поднос на столик и повернулась к стереосистеме. Легкое нажатие пальца – и в комнате, освещенной двумя настольными лампами, зазвучал скрипичный концерт Вивальди.

…Полчаса спустя Маша лежала на диване рядом с Глебом, на боку, подперев щеку рукою, и смотрела на Глеба.

– Знаешь… – тихо проговорила она. – Перед операцией хирург сказал, что ты не выживешь. Да и после операции он давал тебе немного шансов. Не знаю, что бы со мной было, если бы ты…

Она не смогла договорить фразу до конца. Глеб улыбнулся одними глазами.

– Маш, не надо о грустном. Я здесь, и я живой. И почти что здоровый.

– И за это я должна сказать спасибо сенатору Антипину.

– Пожалуй, так.

Маша вздохнула:

– Трудно представить, что он способен на хорошие поступки. Видел бы ты, как он с нами разговаривал.

– Этот парень отблагодарил тебя как мог. Врачи, которых он выписал из Швеции, и впрямь оказались лучшими в своем деле. И когда я окончательно окрепну, я отправлюсь к сенатору Антипину и пожму ему руку.

– Да я и сама рада, что ошиблась в нем, – сказала Маша. – Хотя… – Она дернула уголком губ. – Он все равно хам.

– Вижу, ты не сдаешься, – засмеялся Глеб. – Что ж, хочешь считать Антипина хамом – считай, но не забывай, что его «костоправы» поставили меня на ноги.

– Пока ты все еще лежишь, – шутливо напомнила Маша.

Глеб хмыкнул.

– Я могу встать, если хочешь. Гопак или ламбаду я, конечно, не станцую, но доковылять до магазина и купить сигарет вполне смогу.

Маша покачала головой:

– Даже не думай. Лежи и отдыхай. Ты должен восстановить силы. К тому же… мне нравится за тобой ухаживать.

– А мне нравится, что ты за мной ухаживаешь.

Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза. Потом Глеб мягко проговорил, любуясь ее лицом:

— Как же тебе все-таки удалось распутать такое сложное дело, Марусь?

Маша улыбнулась:

– Я пользовалась твоими подсказками.

– Какими подсказками? – не понял Глеб.

– «Хамовичи. Невеста. Пещера с собаками. Егерь. Огонь. Ищи на холме».

Глеб озадаченно сдвинул брови:

– Что это?

– Ты произнес все это в бреду. А я записала. Ты сумел в одиночку, без всяких подсказок, раскрыть тайну поселка Хамовичи и его жителей. Я всего лишь шла по твоим следам.

– Но я ничего не знал про лабораторию, – возразил он. – И про то, что доктор Рутберг занял место своего брата-бизнесмена. Я всего лишь выяснил, что в Хамовичах есть какая-то секта отморозков, которые приносят в жертву девушек.

– И все?

– И все.

– А как же «пещера с собаками, егерь, огонь»? И как же фраза «ищи на холме».

– Я не знаю, почему произнес эти слова в бреду, а уж тем более не знаю, что они означают.

Настал черед Маши озадаченно хмурить брови.

– Выходит, твое подсознание подкинуло мне пару зацепок, о которых ты даже не догадывался?

– Выходит, что так. – Глеб улыбнулся. – Да здравствует мое подсознание! Нужно будет почаще подключать его к работе.

Маша несколько секунд размышляла, затем сказала:

– Врешь, конечно.

– Я?

– Ты. Ну да ладно. Будем считать, что я и правда умнее тебя.

Он откинул с ее лица прядь светлых волос, посмотрел в ее карие глаза и произнес:

– Машунь, ты правда умнее.

Маша хмыкнула:

– Льстец.

– И скромнее, – добавил он. – Ты видишь то, чего не замечают другие. Это редкий талант. С твоим умом может сравниться только твоя фантастическая интуиция.

– А кто круче, я или миссис Марпл?

– Не знаю, кто из вас круче, но то, что ты красивее, это точно. У меня никогда не возникало желания поцеловать миссис Марпл, а тебя я хочу поцеловать каждый раз, когда вижу.

– Вот как? – Она чуть прищурилась. – Так что же тебе мешает?

– Ты права.

Глеб обнял Машу за шею и хотел притянуть ее к себе, но она его остановила:

– Подожди.

– Что?

– Остались неразъясненными еще несколько фактов.

– Каких?

– Излучение прибора делало жителей Хамовичей покорными, пробуждало у них общее чувство вины и ощущение проклятия, нависшего над поселком. Так?

– Так.

– На животных оно действовало по-другому – обостряло их инстинкты и в каком-то смысле делало их умнее. Так?