Никто не скажет правды
Шрифт:
— Ну, тогда пока закроем тему.
Интересно, есть ли в окружении Красса человек, способный к ментальному воздействию?
Посольский дворец был построен после признания за Кирином статуса свободной планеты. Редкие явления каких-нибудь представителей с Земли, вроде министра Асеня, проходили именно в Посольском дворце. Как символ того, что Земле тоже нужно участвовать в переговорах, если они хотят что-то предложить Кирину. Свобода не опровергалась Федерацией, пока платились налоги. Хотя вопрос о том, чтобы вернуть Кирину статус тюремной колонии с обязательными поставками руды (вместо закупок ее по рыночным ценам) поднимались неоднократно; но каждый раз проваливались. Кирин — не Марс, и
Журналисты собрались у дворца задолго до появления министра, но пропуска на переговоры пока никто не получил, что вызывало недовольство и пока вполне вежливые намеки по поводу нарушения конституционного права граждан на свободу информации. Конечно, министру придется выступить. Но сначала нужно было решить пикантный межпланетный вопрос, который наверняка будет основанием требовать от князя уступок. Условно Увертюр (поскольку цивилизации на самой планете на момент присоединения не было) все еще находился в пределах Федерации. Но колонизировать планету так и не решились. Слишком резко реагировала межпланетная общественность. Да и в самой Федерации в свое время прошла весьма агрессивная антикампания с броскими лозунгами: «Хотите жить на кладбище?!»
Все, чем удовольствовались журналисты — фотографиями прибытия министра Асеня, да и то из-за ограды. Охрана не разрешила даже запускать на территорию дворца автономные камеры. Безопасность превыше всего.
Однако даже приезд министра не взволновал журналистов так, как прибытие князя Днкмара в сопровождении невесты, княжны Номинэ. Кортеж был небольшой, но проехал с помпой и князь, как будто умышленно работая на публику, выпрыгнул из зависшего над землей катера, чтобы подать руку будущей супруге. Искристая белоснежная накидка княжны развевалась, сверкая снежинками драгоценных камней. Князь и княжна поклонились друг другу, словно взаимно признавали право другого находиться на этих переговорах, а потом направились к входу по красной ковровой дорожке. Одна из двух фрейлин, привезенных предусмотрительным князем, подхватила драгоценную волну невесомой ткани, чтобы та не зацепилась за какой-нибудь неосторожно попавшийся на пути камешек. Следом двинулась свита князя в одинаковых полувоенных темно-зеленых кителях. Впрочем, в первых рядах шла Рина Стоун, ради такого события второй раз в жизни надевшая парадную форму (первый раз был при награждении за раскрытие наркосети, центр которой обнаружился на материковых островах). Яна Лис, будучи отстраненной, с удовольствием обошлась без формы вовсе, ограничившись строгим костюмом.
Вдоль дорожки навытяжку стояла охрана — представители дипломатического корпуса, возглавляемые майором Крассом, и агенты Федерации. В холле Дворца сквозь ряд встречающих проскользнул Ник Стоун, чтобы присоединиться к супруге.
— С тобой я еще поговорю! — прошипел он Яне, то ли намекая на то, что уже успел получить от начальства заслуженно и незаслуженно, то ли подразумевая, что понимает — раз Яна добралась до княжны, то и Тьер наверняка где-то поблизости.
Журналисты остались снаружи, им оставалось только догадываться, что происходит в Посольском дворце.
Дорогу смешанной шаршанско-лалльской делегации заступил Мятые Уши, по случаю тоже оказавшийся в форменном кителе и даже его деформированные уши выглядели как-то аккуратно, как будто разведчик пытался их пригладить.
— Специальный агент Лис, вам придется остаться здесь, — произнес он.
— Специальный агент Лис сопровождает нашу персону, — растягивая слова, заявил Днкмар с видом капризного наследника. Мятые Уши нахмурился, словно хотел сказать, что сопровождающих у князя и так достаточно. Возможно, именно этого князь и ждал. Яна не была ничем обязана Днкмару, просто, когда встал вопрос о том, что Тьер должен попасть на переговоры, она настояла, что, раз взяла на себя ответственность «за его освобождение», будет контролировать его до конца. И князья неожиданно отнеслись к этому желанию куда серьезней самого Тьера, который лишь усмехнулся.
— Как пожелает светлый князь, — не стал спорить Мятые Уши. — Сдайте оружие.
По его лицу нельзя было понять, насколько ему не нравится присутствие самого князя. Подошел Молчун со сканером. Князь выронил из рукава клинок, перехватив его в самый последний момент за узкую гарду.
— Это фамильное оружие, — предупредил он. Молчун по традиции промолчал, умудрившись изобразить на лице достаточное уважение, чтобы не вызвать недовольство аристократа. Следующей небольшой ножичек выдала княжна, удивив всех, включая Рину и даже князя, который, впрочем, быстро справился с собой и даже усмехнулся. Молчун провел сканером перед Яной, потом — перед супругами Стоун (оба сдали табельное оружие, при Яне оружия и вовсе не обнаружилось), затем перешел к свите.
— Вас ожидают в Бархатной зале, — кажется, Мятые Уши даже слегка поклонился. Наверное, этого требовал этикет.
В Бархатной зале — названной так всего лишь из-за тяжелых штор на окнах и скатерти на овальном столе — уже собирались люди. Зала была сравнительно небольшая: она предназначалась для заседаний в узком кругу, без большого количества участников или свидетельства многочисленных журналистов. Уже находившихся внутри представителей службы безопасности и свиты князя оказалось вполне достаточно, чтобы создать впечатления заполненности.
Из знакомых Яне, Рине и Нику людей в зале находились мэр Материка и Джер-Мар. Майора Красса Яна даже не сразу заметила, хотя его отсутствие было бы странным. Последними в зал вошли Мятые Уши и Молчун, закрыв за собой двери.
Из кресла, обитого бордовой материей, поднялся белокожий тонкокостный мужчина. На нем был песочного цвета балахон с откинутым капюшоном. Никакой короны на голове не было, но Рине вдруг пришло в голову, что осанка — это наследственное. Княжна, точно копируя отцовскую позу, выпрямилась и вздернула подбородок. Но Князь Солнце смотрел только на Днкмара. Непутевая дочь его как будто не интересовала. Свита Днкмара отреагировала мгновенно — приказа не прозвучало, но форменные кители вдруг отгородили полукругом своего повелителя от потенциального тестя. Князь Солнце что-то сказал — певуче и гневно. Днкмар спал с лица — хотя, казалось бы, куда дальше бледнеть. Впрочем, бледнел он тоже не от страха — от гнева. Можно было только догадываться, что происходит, но, судя по оскорбленному выражению лица Днкмара — его обвиняли, возможно, в том, в чем еще недавно он сам обвинял Тьера — в нападении на княжну. Княжна отмалчиваться не стала и вскоре семейная ссора вылилась в настоящую оперу на три голоса. Княжне тоже досталось — вероятно, за легкомысленное поведение. Наверняка никто из аристократов не собирался проявлять такую пылкость на виду у посторонних, тем более, инопланетян.
— Что происходит? — спросил министр Асень, когда понял, что семейные разборки грозят затянуться. Скуки он не выказывал — скорее, живое сочувствие и любопытство. Министр был невысок и в массивном кресле с вытянутой спинкой попросту терялся. Рядом с его креслом стоял человек в форменном кителе с нашивками, обнаруживающими генеральский чин своего обладателя. Генерал был того неопределенного возраста, когда ему можно было дать и сорок и семьдесят. Он был сух и сед, но лицо его — волевое, с живыми глазами — не выдавало в нем старика.
— Великий князь требует, чтобы все посторонние покинули зал.
Асень постучал пальцами по подлокотнику.
— Князь Номинэ, — сказал он негромко, но удивительно звучно, на его слова просто нельзя было не обратить внимание. Князь Солнце хотел оглянуться, но не стал отводить неприязненного взгляда от Днкмара.
— Почтенный магистр Асень, — проговорил он. — Приношу извинения за эту сцену, которая не украсила столь важные переговоры.
— Нет ничего важнее семейного благополучия, — отозвался министр.