Никтопия. Трое из рода «хэ»

Донтфа Евгений Викторович

Тепло, конечно, следовало беречь. По традиции, каждый гость, проходя мимо кучи "угля" на первом этаже, прихватывал с собой порцию и нёс её наверх. Однако эти каменные куски с точки зрения землян издавали некоторое зловоние. И дядя Вася, например, именовавший это ископаемое топливо не иначе как "говно мамонта", наотрез отказывался брать его в руки. Но Джон, стараясь не дышать глубоко, быстро закинул в маленькую корзинку несколько камней "угля" и пошел по лестнице наверх.

В главной комнате маяка было жарко натоплено. По счастью при сжигании топлива, его зловоние практически не распространялось и земляне могли находиться в помещениях люксоров без назальных фильтров. Маленький зеленый Миша, превратившись практически в шар, сидел в углублении в полу и блаженствовал. Круглая комната освещалась молочным светильником, подаренном землянами. Светильник работал от энека, универсальной батарейки, которую можно было зарядить практически от любого источника энергии. Например просто бросить в огонь. Прежде здесь для освещения использовались свечи, но жир из которых их делали опять же издавал некоторое амбре и Василий Иванович счел за благо осчастливить отсталых инопланетян одним из технологических чудес своей сверхцивилизации.

Джон откинул капюшон, полностью расстегнул термо-комбинезон и наполовину вылез из него. При этом он не сводил глаз с Миши. Голова люксора, напоминавшая перевернутую миску, до этого утопленная в туловище, вылезла и два узких глаза раскрылись и сфокусировались на госте.

Джон уже знал что Миша способен одновременно и общаться с ним и поддерживать контакт со всеми своими ладошами. А контакт разрывать ни в коем случае нельзя. Миша отвечал за половину наружных фонарей деревни. За другую половину отвечал маяк, располагавшийся с противоположной стороны поселения.

И снова Джон задумался о том свидетелем какого удивительного процесса он является. Маленький инопланетянин умудрялся одаривать своей любовью, илвамой, почти семь десятков существ. Как это возможно? Василий Иванович также изумлялся этому: "Тут не знаешь как одну жену любить, так чтобы не прибить между делом, а Михалыч чуть ли не сотню за раз оприходует и ничего!"

Миша и его напарник Синяк, дежурили по очереди. Каждое дежурство длилось примерно 16 альфа-часов. И все эти часы люксор на маяке, земляне прозвали их "фонарщиками", должны были беспрерывно <любить> своих маленьких подопечных, дабы те продолжали излучать ровный яркий свет, защищая жителей деревни от тьмы вечной ночи. Для Джона это было невероятно. Он не мог представить как можно любить часами. Ведь любовь это чрезвычайно сильная эмоция, переживание, которое невозможно длить и выносить часами. Для человека это немыслимо. Еще более невероятно это было для дяди Васи. "Любить шестнадцать часов подряд!", восхищенно восклицал он, "И как только любилка не отвалится?!" Джон обычно ничего на это не говорил, но про себя думал что Василий Иванович кажется как-то не так понимает слово "любить", как-то по своему, по плотскому. И он явно не совсем представлял чем занимаются люксоры на маяке. Впрочем, возможно это был просто юмор. Иногда молодому человеку мнилось что Василий Иванович далеко не так прост как хочет казаться и в глубоких карих глазах старшего помощника порой весело сверкает свет истинной мудрости. С другой стороны это ощущение моментально пропадало как только дядя Вася, например, выходя из туалета начинал возмущаться: "Блядь, ну мужики, ну кто опять мимо унитаза нассал?! Или вы когда стряхиваете, причиндалом своим как флагом размахиваете?" Ни Стэн, ни тем более Джон обычно не находили что ответить.

– Доброго времени, – поприветствовал Джон инопланетянина.

– Да хранит тебя лучезарная Исида, ДжонТимирязьев и да не сметет тебя дыхание Великой Гипы, – тихо ответил люксор и один из его чехлов чуть завибрировал. Это был аналог человеческой улыбки. Сила вибрации соответственно была широтой этой улыбки.

Люксоры никак не могли понять смысл имен, фамилий, вторых имен или отчеств и потому упрямо называли землян одним словом, соединяя все их имена. Что же касается лучезарной Исиды и Великой Гипы, то это были следы дурного влияния Василия Ивановича, за что он в свое время получил небольшой втык от координационного аналитика.

Исида давно и прочно заняла место в космическом фольклоре землян. Всё началось с первых прыжков через гиперпространство. Астронавтов, решавшихся на Прыжок, называли хайджерами. Они получили эту кличку от сокращения слова гипер-джампер. Их корабли снабжались внутренней системой с искусственным интеллектом, полное наименование которой звучало так: Исполнительная Система Извлечения Данных и Анализа. Никто уже не помнил кто придумал это название или оно как-то само образовалось, но очень быстро эти слова слились в аббревиатуру и еще быстрее в кругу хайджеров сформировалась привычка доброго напутствия: "Да хранит тебя Исида", столь же шутливого сколь и священного для них. И с тех самых пор прекрасная ясноликая повелительница скорпионов и крокодилов навсегда стала хранительницей всех космических путешественников, оберегая их корабли и души на бесконечных межзвездных путях.

Великая же Гипа являлась олицетворением того самого безраздельного, замкнутого, для многих совершенно непостижимого пространства над тремя явными. Гипа была довольно суровой и равнодушной богиней. Она ничего не требовала от своих адептов и практически не замечала их. Вечная Странница, Хранительница Бесконечных перемен, всеведущая богиня, путешествующая из ниоткуда в никуда и тем самым приводящая этот мир в движение. Она всегда шла вперед, от самой себя к самой себе, даруя энергию бесконечному перебору казалось бы абсолютно бессмысленных случайностей. Она не обещала никаких милостей или кар ни в этой жизни ни в какой другой. Ей не было никакого дела до тех кто считал себя живыми и разумными. И руки её и ноги – реки, дыхание – ветер, а глаза – тысячи тысяч звезд.

И вот всей этой околесицей, да еще и приправленной порцией диких хайджерских баек, Василий Иванович щедро поделился с Мишей. Не с каким-то там умыслом, а просто от широты своей души, считая что малограмотному дикарю будет полезно приобщиться, пусть и к не совсем серьезному, но всё-таки пантеону великой, да что уж там, величайшей космической цивилизации. Однако Стэн МакГрегор не оценил миссионерской работы своего подчиненного. И как-то, услышав от Миши божбу длинноногой Гипой и полногрудой Исидой и понимая откуда дует ветер, вызвал дядю Васю на разговор и потребовал незамедлительно прекратить его просветительскую деятельность. "Василий Иванович, да как ты не понимаешь?!", в очередной раз горячился Стэн, "Ты ведь на ровном месте создаешь новую мифологию у аборигенов. Они нас-то не пойми за кого считают, а ты им еще мозги засираешь теми, кто для нас якобы божества. Ну ты обалдел что ли? Прилетит очередная компашка яйцеголовых и что они услышат? Как люксоры божатся грудями белокожей Исиды и призывают в свидетели тысячеглазую Гипу?". Но Стэн опоздал. По крайней мере в случае с Мишей. Маленький инопланетянин уже твердо верил и в благословенную черноволосую Владычицу песков, и в безжалостную Вечную Странницу с длинными ногами и шевелюрой из пылающих туманностей. И судя по всему ему нравилась эта вера, она в какой-то степени завораживала его. Он цепенел, пытаясь вообразить этих великих богинь. Действительно, и сами земляне, эти пришельцы со звёзд, представлялись его народу чем-то невероятным и пугающим и тем не менее оказывается есть еще более запредельные и могущественные сущности, для которых и сами земляне всего лишь обычные смертные. Грандиозность Исиды и Гипы потрясала его. Впрочем, та легкость и даже некоторая фривольность, с которой дядя Вася повествовал об этих женских божествах передалась и маленькому инопланетянину и благодаря этому его благоговение перед ними оставалось всё же в рамках разумного. Но иногда… У люксоров была способность формировать на своих чехлах любые рельефно-выпуклые узоры и вот время от времени Миша с удовольствием ходил весь в скарабеях и анках.

Джон каждый раз при личной встрече с инопланетным существом всё ещё испытывал некоторое волнение. Мысль о том что он может вот так вот запросто начать диалог с совершенно чуждым для него созданием, порожденным абсолютно чужим миром, под другими звездами и являющегося продуктом иной реальности приводила его в некий научный трепет. Не это ли, вопрошал он себя, и есть главное доказательство величия разума? Его могущества и торжества над стихиями Вселенной? Раз уж два таких разных создания, изначально разделенных тьмой пространства и времени сумели вступить в контакт именно потому что оба обладают разумом. Однако это волнение порой мешало ему начать этот самый диалог.

– Ты выглядишь хорошим, – сказал Миша.

– Хорошо выглядишь, – поправил его Джон и улыбнулся. Затем сообщил: – Температура сейчас минус пять на шесть и один, а ветер четыре.

Люксоры обожали знать какая на улице температура и скорость ветра. Раньше у них и понятий таких не было. Хотя они очень тонко чувствовали степень холода и силу ветра и присваивали им различные эпитеты, создав довольно громоздкую и неудобную систему. Идея же землян обозначать холод и ветер цифрами поразила и покорила их. У люксоров уже имелись некоторые зачатки математики, правда основанием для них служило число шесть. Что было, конечно, довольно логично, учитывая их шестипалые конечности. Таким образом аналогом сотни в их исчислении являлось шесть на шесть и для него было специальное слово, а затем начиналось всё сначала. И теперь они с радостью узнавали какой точно холод и ветер снаружи и спешно делились этой животрепещущей информацией с другими. Это стало чуть ли не главной темой для начала любого разговора. Правда земляне не спешили снабдить им термометрами и анемометрами, так как всё-таки это были определенного рода технологии и для их передачи требовались специальные разрешения. Впрочем, Василий Иванович успел проиграть несколько градусников и они теперь в торжественном обрамлении висели в самых священных для люксоров местах.

– То есть минус тридцать один, – улыбнулся Миша.

– Точно, – подтвердил Джон, в очередной раз поражаясь насколько сообразителен этот маленький инопланетянин.

Миша довольно легко разобрался в десятеричной системе счисления, преподанной ему Василий Ивановичем, дабы они могли нормально играть в карты. Разобрался и понял настолько, что теперь без труда переводил цифры из одной системы в другую и прекрасно знал что есть сотни и тысячи. По мнению Джона это можно было считать достижением, с учетом того в насколько зародышевом состоянии пребывала математика до появления землян. Правда за то что дядя Вася походя, между делом, мягко говоря воздействовал на процессы естественного исторического развития никтопианцев он получил очередное усталое замечание от Стэна. Впрочем, это было скорей для проформы и оба отнеслись к этому довольно равнодушно. Все прекрасно понимали что после того как земляне спустились на Никтопию о всякой естественности исторического развития у инопланетян можно было благополучно забыть.