Нильмера
Шрифт:
— Зачем ты пришел ко мне в город?
— Ты задолжал мне кучу золота, — недовольно сказал Эдекон, садясь на табурет, ловко подставленный для него Валамиром. — Мережа перестала платить, с тех пор как появился у тускарей новый князь. Две тысячи золотых монет накопилось в счет долга! Таков уклад!
— Так ты сам за ними не приезжал, — ухмыльнулся Велизарий и начал долгие разговоры в свое оправдание. Эдекон время от времени перебивал его, настаивая на своем. Князь Мережи настаивал на том, что денег в городище почти не осталось. Даже Валамир уже почти разорен. Так что если Эдекон, привел с собой тысячи гуннов, для того чтобы разграбить Мережу, то пусть грабит. Все равно сокровищ он здесь не найдет.
Скиф,
— Достопочтенный Эдекон, прошу тебя выслушать мое предложение.
Скиф удивился, но тут же произнес:
— Говори, что ты там удумал.
Валамир опять подобострастно наклонил свое чело, перед гостем и стал говорить:
— Я долго служил князю Плинте и был у него одним из самых преданных дружинников. Но князь окинцев, относится ко всей гриди своей очень скверно. Он страшно скуп и держит всю дружину на пшене и овсе. Мясо подает только по выходным и большим праздникам. Про золотые и серебряные монеты и говорить нечего. Платит он исключительно медяками. Я ушел от него по своей воле и не выдал его тайну. Но только до сей поры. Ибо он подстрекает тебя разобраться со своим, почти кровным врагом, Велизарием. Так знай, о великий скиф! Тебя Плинта тоже обманывает! Правил до него в Городце очень богатый князь. Да ты и без меня это знаешь. Когда пришел Бледа, он спрятал все свои сокровища в тайном месте. Долго искали гунны, но ничего не нашли. Бледа приказал умертвить князя и поставил своего. После того, как он ушел в поход с братом своим, великим вождем Атиллой, с твоей помощью стал новым князем Плинта. Он нашел ту сокровищницу, под полами княжеских хором и присвоил все золото себе. Я клянусь тебе о великий скиф! Я лично видел ту дверь и приоткрыв ее меня ослепил блеск тысяч драгоценных камней.
— Тысяч камней, — медленно проговорил Эдекон. Он всегда был осторожен и редко верил таким россказням на слово. Но сердце у него было алчное. Сердце, что начинает неровно биться при одном упоминание сокровищ. Так безмерно было вожделение золота в его душе. Вся дружба, все договоры, разбивались при возможности наживаться. Власть что сливала воедино все его худшие пороки. Правда, после первых впечатлений, вызываемых слухами о свободно лежащих кладах и богатствах, будто кричащих приди и возьми меня, последующими своими рассуждениями, он всегда взывал к разуму. Старался успокоить свой алчный нрав на время и начинал все подробно продумывать.
— Так что ты решил? — поинтересовался Велизарий. — Заберем сокровища у Плинты?
— Мне нужно все обдумать, — сказал Эдекон и пошел прочь из зала. Валамир холуйски побежал его провожать.
Эдекон расположил свое многотысячное войско в нескольких верстах от Мережи. Они стали лагерем. Скиф все еще обдумывал предложение Велизария.
Он гулял по возвышенности, что плавно вздымалась над полями и лугами. Скиф посмотрел вниз и увидел дремучий лес. Он почувствовал дрожь в своем сердце. Эдекон не бывал здесь с тех пор, как они отвезли
Скиф вспомнил про Эрнака. Того чтили и боялись почти все окрестные витязи и князья. Эдекон и сам считал что разумно только одно из двух, или властвовать, или бояться. Он помнил, что в юношеские годы, за дерзкий ответ его высекли нещадно в родной скифской деревне. К удивлению самого Эдекона, тогда он ровно ничего не сделал в ответ. Он боялся старейшину. Только спустя годы он смог посмотреть обидчику прямо в глаза и сказать: «Ну что скотина, теперь я с тобой рассчитаюсь!» — на что он получил ответ от смертельно раненого старейшины: «Каким ты был трусом, таким и остался. Хоть и примкнул теперь к гуннам».
Эрнак вызывал сильные опасения у скифа. «Он обязательно придет на помощь Плинте», — рассуждал Эдекон. Хотя войско у скифа было огромное, но Эрнак был по-настоящему сильным колдуном! «Говорят Велизарий тоже силен, да еще и в запретных заклинаниях… Сравнится ли он с Эрнаком?» — терзался скиф. Хотя Эдекон и считался ставленником гуннов во всех окрестных землях, да еще и по указу самого Атиллы, но Эрнака такое не остановит.
Скиф, поглощенный нетерпеливым желанием забрать сокровища у Плинты, все же возвращался своими мыслями к Эрнаку. Он начал вспоминать как лично познакомил их.
Тогда еще Плинта не был князем, а Громобой витязем. В Городце заправлял всем ставленник Бледы. Тот был невероятно туп и упрям. Но для Бледы он был верным псом. Своим поведением он раздражал многих. Тогда Атилла, приказал Эдекону, в тайне от Бледы сменить его ставленника, на кого-нибудь более сговорчивого. Ставленник редко появлялся в главном городе окинцев. Он предпочитал жить в деревнях. Ходить на охоту и менять дома каждую неделю. За городом его было не достать. Когда войско Бледы снова пришло в Городец, он стал приезжать каждый день на два, на три часа. Тогда Эдекон и почувствовал свой шанс. Он сговорился с Плинтой и Громобоем, которые в то время были дружинниками, прошедшими через несколько походов вместе с Бледой. Но ставленника его они тоже ненавидели. Поговаривали, что тот увел у Громобоя невесту. Когда Бледа уехал, ставленник его остался еще на день в Городце. Тогда Громобой с ним и расправился. Всем сказали, что ставленник Бледы, сам куда-то исчез. Эдекон помог Плинте, стать новым князем окинцев. Но Бледа был против. Удержаться на плаву Плинте помог именно Эрнак.
Скиф тогда лично заправлял в Городце. Он даже поселился в хоромах, оставшихся от старого князя, казненного Бледой. Знай бы он тогда, что где-то в подвалах лежат целые сокровища. Но тут вскоре приехал гостить к нему Эрнак, которого ни Плинта, ни Громобой никогда еще не видали. Они часто наведывались к Эдекону. Там он и познакомил Эрнака с Плинтой. После чего они стали хорошими друзьями. Но положение Плинты тогда еще было незавидным. Он ожидал приезда брата Атиллы.
Громобоя послали рано утром встречать Бледу на стогне, и от главных ворот тот приехал в сопровождение тысячи всдаников гунну. Брат Атиллы требовал выдать ему Плинту и желал сам назначить нового князя. Но Эрнак убедил Бледу не устраивать раздор и оставить нового князя окинцев в покое. После долгого и упорного спора, брат Атиллы все же согласился с доводами Эрнака. Вскоре Эдекон уступил княжеские хоромы Плинте.
«Но ведь добродетель моя мешала мне смотреть на правителя окинцев трезво. Кто дал власть князю Плинте? Теперь в Городце говорят о том что он сам достиг своего положения. Глупцы! Кто разрешил вопрос с его браком, рискуя быть наказаным Атиллой? Неужели все позабыли, что это решилось только по моей воле. Откуда появилось столь гнусное желание скрыть от меня это золото? Об этом они уже не говорят. Давно, давно пора проучить проклятых окинцев, посчитаться с их князем, витязем и со всем городищем!» — негодовал Эдекон.