Нимфа с большими понтами
Шрифт:
Продавщица, которая явно не чаяла избавиться от дорогущей коробки, онемела от восторга. Покупателям было скучно, и они исходили любопытством, сверля приезжих девиц внимательными взглядами. Момент был самый что ни на есть подходящий для завязывания новых знакомств.
— Мы тут один дом ищем, — произнесла Кира.
Люди молчали.
— Угощайтесь! — сказала Кира, раскрывая упаковку на коробке и с сомнением разглядывая побелевшие от времени шоколадные конфеты.
Но жителей Горелихи внешний вид конфет отнюдь не смутил. И не думая стесняться, они быстро расхватали конфеты. Мужики, видимо, брали себе на закуску. Женщины как гостинец ребятишкам. Во всяком случае, есть их прямо сейчас никто не спешил. После того как коробка совершенно опустела, продавщица первой нарушила молчание.
— Какой дом-то вам нужен? — спросила она и бодро закинула в рот конфету, показывая, насколько отличается от местного «бомонда».
— Понимаете, мы и сами не знаем, — призналась Кира. — Но он расположен где-то неподалеку. И живут там люди весьма обеспеченные.
— С младенцем! — пискнула Леся.
— А в доме есть телефон, горячая вода и туалет, — продолжила Кира.
— У нас в поселке такого дома точно нет! — решительно покачала головой продавщица, и стоящие возле нее женщины согласно зашумели.
— Он не в самом поселке! — произнесла Кира. — Но где-то неподалеку!
— И неподалеку такого нет! — заявила ей продавщица. — Уж я бы слышала, коли бы такое диво тут объявилось!
— Но он должен быть тут! — воскликнула Леся. — Им нянька для ребенка была нужна. Мы точно знаем!
— А кто там живет? — спросила у них одна из женщин. — Имена знаете?
— Нет, — покачали головами подруги. — Но знаем хозяина. Или родственника хозяев. Хорошо одет, но выглядит болезненным. Бледный, сильно потеет.
— И руки трясутся, словно с похмелюги? — раздался из задних рядов мужской голос.
Подруги с интересом посмотрели туда. Там стоял тщедушный мужичонка. По сути дела, в данный момент он был единственным представителем мужской половины человечества в магазинчике. Остальные мужики, похватав конфетки и прихватив водку, испарились во вполне предсказуемом направлении. Трубы у них горели. И слушать про какой-то дом с отхожим местом и его хозяев интереса у них не было. А этот вот остался. За одно это ему можно было поставить плюсик.
— Точно, — кивнула Кира, припомнив рассказ воспитательницы из детского садика, где работала Фёкла. — Руки трясутся.
— Ну да! — радостно закивал головой мужичок. — Я еще так и подумал: ну прямо как с похмелья мужик. Бледный, испарина и озноб его колотит!
— Так вы его видели? — воскликнула Леся. — Знаете, где живет?
— Не, — помотал головой мужичок. — Этого не знаю!
— Но вы же его видели!
— Видел! Но не знаю.
— И кто он такой?
— Да не знаю я!
Подруги растерялись. Видя такое дело, продавщица сочла за необходимость вмешаться.
— Михалыч, ты того… давай говори, — грозно подбоченясь, произнесла она. — Не томи, если чего знаешь, одним словом!
— Так это же, — вроде бы растерялся Михалыч, — я же с ним выпивши разговаривал. А тверезый я и не вспомню, о чем.
— Вот оно что! — хмыкнула продавщица. — Пьяница! Лишь бы глазелки залить!
— Зря ты так, Настасья! — укоризненно заметил ей пьянчужка. — Я же не всегда пьяный. А сегодня ведь девушкам и самим надо, чтобы я выпил.
— Вы ему бутылку купите, — подсказала продавщица слегка опешившим подругам.
— Я тогда, честное слово, в один момент все вам вспомню! — подтвердил Михалыч.
Вот оно что! Бутылку ему надо!
Подруги тут же купили какую-то сивуху, которую им сунула продавщица. И потащили млеющего от предвкушения Михалыча к выходу. Вожделенную бутылку водки он прижимал к себе. Маленький раскладной пластиковый стаканчик, из которого раньше в санаториях отдыхающие пили минеральную воду, а потом убирали его в специальную круглую коробочку, нашелся в кармане у деревенского пьянчужки. Может быть, это были воспоминания о временах далекой молодости, когда он был еще не совсем опустившимся типом и даже принимал санаторно-курортные процедуры по профсоюзной путевке.
Михалыч привел подруг на берег небольшого, заросшего камышом пруда и устроился прямо на травке.
— А вы чего же? — выжидательно посмотрел он на них. — Присоединяйтесь! У меня и закуска есть.
И он в самом деле вытащил из кармана пучок довольно старой на вид редиски и несколько стрелок слегка помятого и пожелтевшего лука.
— Я не буду! — поспешно отказалась Леся. — Гастрит у меня! Пить не могу.
— А у меня печень! — добавила Кира. — Мы с вами так посидим. За компанию.
Михалыч с явным сожалением посмотрел на них. Но в правдивости самостоятельно поставленных подругами самим себе диагнозов не усомнился ни на миг. У него в голове просто не укладывалось, как это добровольно можно отказаться от выпивки.
— Такие молодые и уже больные! — заключил он, искренне пожалев девушек, и опрокинул в рот стакан теплой водки, закусив его жесткой редиской.
Девушек передернуло. Но Михалычу, кажется, не показалось, что его угощению чего-то не хватает. Он вовсю наслаждался жизнью. Глаза его заблестели. И он разговорился.
— Хорошо! — протянул он. — Спасибо вам, девчата! Уважили.
И выпив второй стаканчик, сказал:
— Уж я вам про того мужика как есть все расскажу!
Подруги даже шеи вытянули от нетерпения и принялись слушать. Рассказ Михалыча в целом сводился к следующему. Около двух недель назад по улице Горелихи промчалась шикарная машина. Михалыч, который сидел на лавочке и мучился хроническим безденежьем, которое в то утро усугублялось жестоким похмельем, с невольным интересом посмотрел ей вслед.