Нимфа с большими понтами
Шрифт:
Огромные металлические ворота в массивной ограде сейчас были открыты настежь. Проехав через них и оказавшись возле дома, подруги с интересом принялись оглядываться.
Место, куда они попали, было весьма странным. Создавалось такое впечатление, что хозяева, построившие этот дом, старались максимально обезопасить себя.
Каменный двухметровый забор поверху был покрыт торчащими, словно пики, штырями. Окна первого этажа находились на высоте трех метров от земли. И были забраны частой-частой решеткой. Короче, крепость,
— Что они тут, от диких зверей спасались? — недоуменно подняла брови Кира.
— А что? В такой глухомани зимой и волки небось водятся, — предположила Леся.
Света, услышав разговор подруг, Лесину догадку подтвердила.
— Охотничье хозяйство поблизости, — сказала она. — Там и волки живут. И медведи. И какого зверья только нет! Так что тут порой совсем небезопасно бывает. Я лично в этом доме всего одну зиму и прожила. Казалось бы, один сезон, чего такого? Но так мне иной раз тоскливо делалось, хоть волком вой!
И разоткровенничавшись, Света добавила:
— Вначале меня тут только деньги и держали. А и то иной раз подумаешь: ну их к лешему, эти доллары! Бежать надо отсюда подальше, и все дела! Очень уж дом мрачный.
Света была права. Дом внутри оказался ничуть не приветливей, чем снаружи. И если извне его мрачность можно было как-то оправдать, мол, по зиме вокруг бродят стаи хищников, от которых надо защищаться, то как понять царящую внутри мрачную атмосферу? Зачем понадобилось, к примеру, обшивать мореным резным дубом комнаты? Дуб — дерево не из самых жизнерадостных. И комнаты, обшитые дубом, особенно в сумерках, прямо сказать, выглядели жутковато.
— Ой! — пискнула Леся, когда еще и разглядела узор на дубовой резьбе. — Света, а это что за ужасы?
И в самом деле, резьба изображала в разных ситуациях человеческие страдания и смерть. Это были сцены сражений, где конные воины пронзали копьями своих поверженных на землю и корчащихся на остриях жалких врагов. Или же — казнь на гильотине, под которой уже валялась целая груда отрубленных голов. Имелся и шедевр мрачности и трагизма: покойник покачивается на ветру, а на его плечах сидят вороны, норовя выклевать несчастному глаза.
— И то сказать! — кивнула Света, встав рядом с подругами. — Жуть какая-то! Саму до сих пор мороз по коже пробирает, когда всмотрюсь попристальней. Вкус у Олега Сафроновича был еще тот!
— Да уж! — выдохнула Кира. — Это он специально такой узор заказал?
— Копия с резьбы то ли четырнадцатого, то ли шестнадцатого века, — объяснила Света. — Это я точно знаю, мне Маша рассказывала. Это ведь она меня наняла. И не потому, что я такая уж опытная. Просто я ей по душе пришлась. Она мне все тут показывала и рассказывала. От нее я и знаю, что Олег Сафронович специально каталоги с этой старинной резьбой в Германии заказывал. И мастерам нашим наказывал, чтобы они, значит, все в точности изобразили. И ни одного гробика, стало быть, ни одного
Кира с Лесей только молча покивали головами. Да уж, веселым человеком погибшего хозяина этого дома вряд ли назовешь. Отделать в подобном стиле загородный дом — это же надо такому в голову прийти!
И как же с ним уживалась, интересно знать, его молоденькая жена? Должно быть, ей тут тоже было весьма тоскливо. Раз уж она свела дружбу со своей служанкой.
— А где же все? — спросила тем временем Кира у Светы, обнаружив, что в доме царит почти гробовая тишина, которая достигалась, во-первых, стеклопакетами на окнах, а во-вторых, элементарным отсутствием хотя бы одной живой души.
— Ты ведь говорила, что в доме после смерти хозяина целая толпа его родни ошивается? — добавила Леся.
— Толпа? — казалось, смутилась Света. — Ну, это я слегка погорячилась. Всего пять человек приехало. Со мной и Машей было семь. Ну, и маленький Илюша.
— Ну, и где эти пятеро сейчас? — спросила Кира.
— Не знаю, — пожала плечами Света. — Должно быть, снова Машу ищут. Когда я за продуктами уезжала, они все тут были.
— Что же ты за продуктами отправилась, когда хозяйка пропала и младенец тоже? — укорила ее Кира.
— А что делать? — развела руками Света. — Я человек подневольный. Сказали мне ехать, я и поехала. Больше некому. Между прочим, кто-то из этих пятерых, если Маша и младенец не найдутся, унаследует и дом, и деньги Олега Сафроновича. Ну, я и не посмела спорить. Будущие хозяева! Да вы бы сами попробовали против пятерых тесно спевшихся родственничков в одиночку выстоять!
— Так это они тебя послали в магазин?
— Они меня и погнали. Дескать, жрать им хочется. Сказали, что сами пойдут Машу искать. А меня в магазин услали.
И неожиданно Света вскинула на подруг глаза и спросила:
— А сказать вам, почему?
— Почему? — в самом деле заинтересовались подруги.
— Да потому что смекнули: если самим ехать, так денежки свои придется выложить, — с торжеством произнесла Света. — А коли меня послать, так я заплачу еще из тех, что мне Маша на хозяйство выдавала!
— Что же у них у самих совсем денег нет? — удивилась Леся.
— Стало быть, нет, — пожала плечами Света. — И исчезновение Маши и Илюшки очень им даже на руку!
В этом подруги были с ней полностью согласны. Жена всегда наследует после мужа. Конечно, погибший Олег Сафронович мог оставить иные указания в своем завещании. Но подруги что-то очень сомневались, что, имея молодую жену и новорожденного ребенка, он бы оставил свои деньги кому-то другому.
— Пошли на кухню, — пригласила подруг Света. — Пока эти не вернулись, хоть кофейку у меня хлебнем и бутербродиками закусим. Лично у меня внутри прямо все слиплось, так что смерть как чего-нибудь горяченького хлебнуть хочется.