Нимфоманка
Шрифт:
Пережив сегодня крушение всех своих надежд, Север внешне еще держался. Он пытался смириться с неизлечимостью болезни Милы, приучить себя к мысли, что ему придется долгие годы делить любимую женщину со всякими ублюдками. И почти уже успокоился, почти привел нервы в относительный порядок. Но исчезновение жены нарушило хрупкий баланс между спокойствием и психозом. В голове Севера заколыхался знакомый кровавый туман…
Столетник сидел у себя в кабинете и в каких-то допотопных гроссбухах сводил свои воровские дебет с кредитом — компьютеры старый вор почему-то не жаловал. Белов вошел без стука. Федор поднял голову.
— А, это ты, Север! Я думал, вы отдыхаете. Садись. Задание выполнено тобой блестяще. Смотри, у меня здесь…
— Где Мила, Столетник? — перебил Белов, стараясь казаться спокойным.
— Мила? — удивился Федор. — А разве Иван еще не привез ее?
— Не прикидывайся! — визгливо закричал Север. — Говори, где Мила?! Куда ты велел Ивану отвезти ее?!
— Север, честное слово, я тебя не понимаю… — Тут Столетник на свою беду поднялся из-за стола, шагнул к любимому креслу и кивком предложил Белову сесть напротив.
— Ага, не понимаешь, — произнес Север, лениво доставая револьвер. — Сейчас поймешь…
Булькнул глушитель, и сидевший в кресле Федор дико заорал: разрывная пуля разворотила ему ступню правой ноги. Из разорванных артерий фонтаном хлынула кровь.
— Где моя жена?! Зачем ты ее похитил?! Куда велел спрятать?! — не менее дико заорал Белов. — Отвечай, падла, отвечай, а то хуже будет!
— Север, Север, успокойся! — простонал Федор, с ужасом глядя на расползающуюся алую лужу. — Подумай сам, зачем мне было похищать Милу?
— Я спокоен! — хрипло выкрикнул Белов. — Я спокоен, как удав! И удавлю тебя тоже спокойно! Говори, где Мила, чмо одноногое!
— Север, ну рассуди ты здраво… — испуганно начал Столетник; он впервые почувствовал, что до ста лет ему, пожалуй, не дотянуть.
Однако Белов его не дослушал. Он вдруг бросился на пол. Три автоматные очереди из распахнутой настежь двери кабинета прошли над ним, раскрошив противоположную стену. Север трижды выстрелил в ответ.
— Сколько у тебя телохранителей в доме? — спросил он Столетника, вставая. — Правильно, пятнадцать. Было. Теперь только двенадцать. Так будешь говорить?
Федор пытался хоть как-то закрыть рану собственной брючиной, чтобы остановить хлещущую кровь. Он поднял белое как мел лицо.
— Перевяжи меня, — попросил вор. — Истеку ведь…
— Перевяжу. После того, как скажешь.
— Да не знаю я ничего, клянусь! Я послал Ивана привезти ее сюда! А его все нет!
— Та-ак. Значит, не хочешь говорить! — Север снова выстрелил. Левую ступню Столетника оторвало, как и правую.
— А-а-а! — безумно взвыл Федор, забившись в кресле.
— Было ты чмо одноногое. Теперь чмо безногое. Будешь и дальше молчать — станешь еще и чмо безрукое, — пообещал Белов.
— Север, ты сошел с ума!!! Ну разве я в такой ситуации молчал бы?! Ну подумай, подумай немного! Даже если б Милу похитил я, неужели я уже не сказал бы, где она?! Что я, партизан какой или молодогвардеец?! Похоже ли это на меня?!
Север смутился, стал разглядывать ковер под ногами. «Может, я и впрямь ошибаюсь, — подумал он. — Действительно, самое дорогое для Столетника — его собственная шкура. Ради нее он готов продать кого угодно. Почему же молчит? Неужели я ошибаюсь»?
— Лучше перевяжи меня и давай вместе раскинем мозгами, куда могла деться Мила! — продолжал дожимать его Столетник, видя колебания парня. — Да помоги же мне! А то совсем свихнулся из-за бляди своей!
Зря Федор это сказал, ох зря! Уже начавшие было проясняться мозги Белова снова помутились, лицо исказилось яростью.
— Из-за бляди! — взвизгнул он. — Да, она блядь! Но блядь она по вине всяких Столетников! А я люблю ее! Я ее и такую люблю! Говори, где она?!
Север опять спустил курок, на сей раз отстрелив Столетнику указательный палец. Сквозь рев Федора чуткое ухо Белова уловило звук шагов нескольких человек, бегущих вверх по лестнице, ведущей в кабинет. Север заменил обойму револьвера на новую, хотя в прежней оставался еще один патрон.
— Нам хотят помешать! — улыбнулся он Столетнику. — Пойду встречу!
Белов вышел. Федор слез с кресла, пополз к своему столу. Там в ящике лежал пистолет. Опираясь локтями, оставляя за собой кровавую дорогу, Столетник волок обессиленное тело по полу, словно сквозь вату слыша грохот автоматных очередей и четкое тумканье глушителя.
Наконец вор добрался до стола, встал на колени, выдвинул ящик. Вот оно, оружие, спасение!
Но едва рука потянулась к пистолету, раздался короткий упругий звук и страшная сила как топором отсекла правую кисть Столетника. В дверях, жутко скалясь, стоял Север.
— А крепкий ты мужик, дедуся! — сказал он Федору. — Другой давно бы сознание потерял.
Белов за шиворот выволок Столетника из-за стола и швырнул обратно в кресло.
— Ну что, поговорим наконец? — спросил он.
— Ничего я не знаю… — обессиленно, бескровными губами прошептал Федор.
— А я еще шестерых твоих ребят положил! — похвастался Север. — А они в меня даже ни разу не попали! — Он походил на ребенка, рассказывающего родителям об игре в снежки. — Дурак ты, Столетник, такого бойца предал…
— Не предавал я тебя… — из последних сил выговорил Столетник. Голос его звучал уже едва слышно.
— Может, все же скажешь, где Мила? Ну чего теперь-то… — приставал Север. Столетник молчал.