Нина. Сборник рассказов
Шрифт:
– Анзурат, – всхлипнула девушка.
***
Старшина почесал плешивый затылок.
– Да у меня и сапог-то нет таких. У тебя какой размер, красавица?
– Тридцать третий.
Старшина возмущенно посмотрел на сержанта.
– Старцев, здесь тебе что, «Детский мир»? Или у меня полный склад пинеток? Сорок первый – самый маленький!
– Ну, может газет напихать, а? – с сомнением ответил Старцев.
– В голову свою пустую напихай! Там, я вижу, пространства много! Соображаешь, нет? В кирзе не по размеру она
– А я что, женщин там искал?! – моментально завелся сержант, – Я ее из-под обстрела вывел. Сидишь тут, тащишься, а у меня трое «двухсотых» сегодня!
– Ладно-ладно, успокойся, – старшина примирительно поднял руки. – Есть выход.
Он скрылся под навесом из маскировочной сетки. Через минуту вышел с коробкой в руках.
– Дочери на рынке купил, в Кабуле. Хотел домой отправить, не успел. Вот вожу с собой. Тут правда тридцать шестой, зато легонькие.
Открыл коробку, вытащил неказистые тряпочные кроссовки.
– Адидас, что ли? – недоверчиво прищурился сержант.
– Ага, как же! Но в Союзе такие не меньше трешки стоят.
Протянул девушке.
– Носи, дочка.
***
– Мне бы ополоснуться, – тихо сказала Анзурат, едва они отошли от склада. Покраснела, еще крепче прижала кроссовки к себе.
– Сейчас организуем. Ты здесь постой, я мигом, – Старцев обогнул казарму и подошел к хлипкому дощатому строению, внутри которого слышались звуки льющейся воды и мужские голоса. Отогнул брезентовый полог, заглянул.
– Эй, воины! Вы тут долго еще?
– А что?
– Помыться хочу.
– Ну так мойся!
– Стесняюсь.
Десантники дружно заржали.
– Ребят, если серьезно, то у меня тут гражданская. Женщина. Душ принять человеку надо.
– А-а-а, это та, которую ты с кишлака привел? Слышали. Ладно, Старый, мы уже заканчиваем. Бойцы, давайте шустрее!
Через полчаса Анзурат, с мокрыми блестящими волосами, сидела в столовой. На дощатом, грубо сколоченном столе, дымилась миска с гречневой кашей, рядом стояла алюминиевая кружка с чаем. Сержант Старцев сидел напротив, дымил сигаретой и чистил автомат. Повар, розовощекий ефрейтор, крикнул.
– Эй, Старый! У меня галеты есть. И шоколад! Может девушка хочет?
– Конечно хочет! – Старцев покрутил в руке боек, подул на него. – Слушай, а почему я только сейчас узнаю, что у тебя есть шоколад? Жучара ты, Рассохин.
– А потому что у тебя нет таких красивых глаз, – парировал Рассохин и подошел к столу. Положил пачку галет, сверху маленькую плитку шоколада. – Угощайтесь, девушка.
Анзурат замерла и помотала головой.
– Спасибо, не надо, – улыбнулась она. – Мне каши достаточно. Очень вкусно, кстати! Ты хороший повар.
Рассохин просиял.
– Старый, ты слыхал? Хоть кто-то здесь оценил мои таланты! А вы все свиньи неблагодарные, все вам не то и не так!
– Ну почему сразу свиньи? – равнодушно пожал плечами сержант, отчаянно натирая ветошью пружину. – Мы обычно с большим удовольствием давимся тем, что ты готовишь. И даже не хрюкаем. Вот только меню твое разнообразием не страдает. Сегодня – гречка, завтра – перловка, послезавтра опять гречка, а послепослезавтра… ну ты понял. Тоска!
– А тебе здесь не ресторан. Давится он, видите ли… – обиженно протянул повар и вдруг осекся.
– Старый, – громко зашептал он. – Старый!
– Ну чего тебе? – сержант оторвался от своего занятия и посмотрел на него. Повар взглядом показал на девушку. Анзурат, держа ложку на полпути ко рту, клевала носом. Глаза слипались. Девушка отчаянно боролась со сном. Усталость от долгого перехода по ущелью и напряжение от пережитого давали о себе знать.
– Понятно, – сержант отложил ветошь и вышел из столовой.
– Эй, боец! Ко мне! – скомандовал он пробегающему мимо срочнику. Тот подбежал к нему, козырнул.
– Слушай мою команду. Берешь еще одного и мухой в казарму! Очистить от хлама самый дальний угол, вымыть полы, поставить кровать и тумбочку, занавесить все плащ-палатками. Вам тридцать минут. Время пошло!
***
– Так точно, товарищ полковник. Паспорт видел. Наш, советский. Хайдарова Анзурат… отчество не помню, уж больно ее батьку как-то мудрено зовут. Шестьдесят пятого года рождения. Душанбе. Она сначала в госпитале в Пешаваре работала, потом в кишлак тот самый отправили, на помощь местным врачам. Да я в рапорте все подробно написал. Никак нет, товарищ полковник. Никто ее не обижает. На довольствие поставили. Она нашему врачу в санчасти помогает, говорит, толковая барышня. Когда? Понял, товарищ полковник. Добро, товарищ полковник!
Прапорщик Зимин положил трубку походной рации. Крикнул стоящему за дверью бойцу.
– Сержанта Старцева и гражданскую ко мне!
***
– Значит так, завтра встречаем вертушки с боеприпасами, продуктами и почтой. Твоя задача, Старцев, обеспечить разгрузку силами своего отделения. Затем грузите туда тяжелых «трехсотых», если место останется, то и легких тоже.
– Сделаем, – лениво бросил Старцев. Он сидел на пустом ящике, привалившись спиной к стене и закинув ногу на ногу.
Зимин только головой покачал: никакой субординации. Повернулся к Анзурат.
– А ты, Анзурат, улетаешь с ними.
– То есть как? – переспросил Старцев. Ленивое выражение моментально слетело с лица.
– Приказ командования, – прапорщик кивнул в сторону рации.
– И куда меня? – спросила Анзурат. За неделю своего пребывания здесь она заметно преобразилась. Исчезла та запуганность в глазах, роскошные черные волосы были убраны в строгий жгут, новенькая, ушитая «афганка» сидела как влитая на стройной фигурке. Даже не по размеру кроссовки, с сильно затянутыми шнурками, не портили общий вид.