Нина. Сборник рассказов
Шрифт:
– Сначала в Кабул в штаб, уладить формальности. Оттуда транспортным самолетом в Союз. Домой летишь, девочка! К мамке с папкой.
– Можно я останусь? – робко спросила Анзурат. – В санчасти всегда есть работа.
– Можно Машку за ляжку, а в армии говорят «разрешите», – хмуро бросил Зимин.
– Разрешите я останусь, – повторила девушка, скользнула взглядом в сторону Старцева и опустила глаза.
– Во-первых, это приказ,
– А им? – Анзурат показала на Старцева.
– Что им? – не понял Зимин.
– Им жить не надо? Ради чего они здесь?! – голос Анзурат зазвенел от напряжения, она в первый раз осмелилась разговаривать с Зиминым в таком тоне.
Прапорщик вытащил сигареты, прикурил. Выпустил облачко дыма в низкий потолок. Наконец сказал:
– Я тебе отвечу, как военный: они выполняют свой интернациональный долг. И я тебе отвечу, как сын, муж, отец двух сыновей: я понятия не имею, в чем этот долг заключается!
***
Они прощались. Высокий, широкоплечий десантник и маленькая смуглая девушка. В нескольких метрах от них стояли два пятнистых Ми-24. Лопасти с ревом набирали обороты, взметая вокруг песчаную пыль.
– Ты береги себя, Олег! – в черных глазах навернулись слезы.
– Да что со мной случится-то?! – севшим от волнения голосом ответил Старцев. – Это ты себя береги. Пиши мне обязательно.
Девушка привстала на носочки и порывисто обняла его. Поцеловала в небритую щеку. Затем, пригибаясь и прикрывая рукой глаза от поднявшейся пыли, побежала в сторону вертолетов.
Старцев долго смотрел вслед вертушкам, пока те не превратилась в маленькие черные точки и окончательно не растворились в рваных облаках афганского неба.
***
– Вызывали, товарищ прапорщик?
– Заходи, Старцев!
Сержант, усевшись на пустой ящик для патронов, положил автомат на колени и вопросительно уставился на прапорщика.
– Тут такое дело… – Зимин помялся. – В общем, вертолет сбили.
– Какой вертолет? – спросил сержант. Внезапно он все понял. Внутри похолодело, руки до боли впились в цевье автомата, но он все равно повторил вопрос. – Какой вертолет, товарищ прапорщик?!
– Какой-какой! Ты меня прекрасно понял! – в сердцах прикрикнул Зимин и отвернулся. – Тот самый… с Анзурат. Со слов пилота второй вертушки, они уже почти перевал прошли. Тут духи со «Стингером» … Машину прямо в воздухе разорвало…
***
Полковник Старцев, в небрежно накинутом на плечи кителе, сидел за столом своего домашнего кабинета и рассматривал фотографии. Черно-белые любительские снимки, выцветшие от времени. В комнату вошла семнадцатилетняя дочь.
– Пап, ты решил поностальгировать? – пошутила она. Присела рядом. Взглянула на общую фотографию в его руках.
– Это моя родная рота, дочь. Вот смотри! Этот хмурый мужчина с сигаретой – прапорщик Зимин, легендарный мужик, погиб в 87-м. А этот пухлый, с хитрым лицом – Рассохин, кашевар, хороший парень, но готовил отвратительно… Вот этот дедуля – старшина-каптер, редкий скряга, но иногда страдавший приступами щедрости. Вот этот здоровяк и эти двое в бронежилетах – единственные, кто остался в живых из моего отделения. С одним, вот с этим парнем, вместе в Академию поступали. А это – я. Не узнать, правда?
– А кто эта девушка? Рядом с тобой? Красивая такая! – дочь показала на маленькую женскую фигурку посередине.
Полковник с грустью провел пальцем по изображению улыбающейся девушки со строго убранными волосами и в ладно сидящей форме-афганке.
– Эта очень хорошая девушка, дочь. Ее звали Анзурат.
Не теряй себя
– Я стихи пишу! – призналась Женя.
– Да неужели? – ответила Алина, закуривая. Женя, никогда не курившая, поморщилась и замахала, рассеивая дым.
– Да! Знаешь, сегодня ночью вдруг проснулась и почувствовала вдохновение. Взяла ручку, тетрадь, и рука будто сама начала писать! – восторженно сказала Женя. – Хочешь почитать?
Алина скривилась.
– Ты знаешь, я как-то поэзию не очень, – неуверенно начала она.
– Ну, Алька! Ну, пожалуйста!
– Ну давай! – сдалась Алина. – Посмотрим, что ты там накарябала, на мой обывательский вкус.
Женя порылась в ящике стола и вытащила тонкую ученическую тетрадь. Раскрыла, протянула подруге.
– Вот! Тут три стихотворения! – гордо сказала она.
Алина читала недолго, затягиваясь сигаретой и хмыкая. Вернула тетрадь.
– Ну как? – Женя смотрела с надеждой.
– По мне так хрень сопливая, – вердикт был жесток. У Жени задрожал подбородок. Она скомкала тетрадь и выбросила в корзину под столом.
Конец ознакомительного фрагмента.