Нина
Шрифт:
– А что ты хочешь? – вставил Волков. – Известный факт: чем больше лечишься, тем сильнее болеешь.
Жена была врачом; он знал ее мнения.
–…Вот опять навыписывали кучу всякой дряни, грохнула сразу полпенсии. И не верится, что помогут. Полный тупик.
– А что с тобой? – уточнил Волков, хотя не выносил разговоров о болезнях. – Сердце или суставы?
– И сердце и суставы и прочее по полному списку. Взять учебник анатомии и пролистать, везде галочки поставить. Врачи говорят – все из-за одного. Самого главного.
– Главное – это нехватка денег, – опять не удержался он. – Если они есть – все хорошо. Если нет – аптраган.
– Ты смеешься, а я серьезно.
– Ну, а если серьезно – что тогда самое главное?
– Мне не хватает мужских гормонов.
– Мужских гормонов?
– Ну да. Я же одна живу.
– Я знаю, Нина, знаю.
– То-то и оно, – Антонина Максимовна покривилась. – В таблетках толку нет, только толстею от них. Скоро в дверь не пролезу.
– А зачем таблетки? Не проще ли найти мужчину, который накачивал бы тебя этими… гормонами?
В последней фразе не содержалось ни пошлости, ни намека.
Разговор сам по себе соскользнул на одну из некогда привычных тем.
В прежние времена они обсуждали даже позы, в которых Антонина Максимовна могла получить удовольствие с мужем, тогда еще не выгнанным.
Вопрос вырвался легко.
Еще легче прозвучал ответ:
– Но, пардон, где мне взять мужчину? Подать объявление на Авито: «Ищу человека, который станет регулярно накачивать гормонами»?
– Не обязательно. Существуют датинговые порталы – ну, сайты знакомств. Можно выйти туда, найти кого-нибудь подходящего.
– Юра, Юра… – грустно улыбнувшись, Антонина Максимовна протянула руку через стол, коснулась его ладони.
Волков вздрогнул.
В прошлом между ними было все не так просто.
4
Домашние пирожки, которыми угощала Антонина Максимовна, оставались невинной, почти материнской заботой.
Однако правы психологи, утверждающие, что в основе отношений между противоположными полами лежит сексуальный интерес, даже если он и не осознается.
С женщиной, не вызывающей невнятных желаний, Волков не пил бы чай ежедневно, довольствовался бы буфетом.
Несколько раз интерес прорывался.
До определенной поры в институте теплились отголоски советских времен: состоялись вечеринки, приуроченные то к праздникам, то к чьему-нибудь дню рождения.
После быстрой закуски и возлияний начиналась свободная часть.
В большом холле приглушали свет, запускали магнитолу.
Танцевать никто не умел, просто топтались под музыку.
При любом начале Волков оказывался накрепко привязан к Антонине Максимовне.
В институте хватало более молодых женщин и даже девиц-аспиранток, но его интересовала лишь зрелая лаборантка.
Они переминались в самом темном углу.
Под ладонью осязалась застежка бюстгальтера на спине Антонины Максимовны, ее большая грудь теснила сквозь рубашку. Томимый нешуточным желанием, он прижимался к ее животу.
Оба понимали состояние, ничего не скрывали друг от друга.
Поведением двигал алкоголь, снимающий границы.
Но дальше нескромных прикосновений дело не шло.
На следующий день все забывалось, за чаем ни о чем лишнем не вспоминали.
Тогда такие отношения виделись разумными.
Сейчас показалось, что во времена, когда оба были моложе, следовало хотя бы поцеловаться где-нибудь на черной лестнице.
5
– …Думаешь, это так легко? Мужчины сейчас разборчивы…
Антонина Максимовна без нужды поправила волосы.
На плече просвечивала бретелька бюстгальтера – черного под белой блузкой.
–…К тому же это раньше я была такая белая и пушистая. А кому нужна старая брюзгливая баба?
– Нина, ты не старая и не брюзгливая, – Волков покачал головой. – Ничего не понимаешь в мужском взгляде на женщин.
Кофе остыл, последний глоток показался неприятным.
– Ты прекрасно знаешь, что я всегда тебя хотел.
– Это было давно.
– Ну и что? – возразил он. – До сих пор тебя хочу.
Последнее было неправдой.
Нынешняя Антонина Максимовна не вызывала желаний, к ней ощущалась только жалость.
– Хочу, – повторил Волков, не зная, зачем.
– Не ври.
– Не вру.
– Врешь.
– Зачем мне врать?
– Не знаю.
– И я не знаю.
– Тебе видней.
Слова летели с разных сторон, горошинами падали в одну и ту же воронку.
– Нина, я тебе еще сто лет назад предлагал потрахаться, – добавил он. – Да только ты не соглашалась. Сейчас пришел момент.
– Момент?
– Да. Тебе нужны мужские гормоны и я тебе могу их дать.
– Юрка, ты шутишь.
– Шучу, шучу, – подтвердил Волков. – Извини за глупую шутку.
В самом деле, подобными вещами можно было лишь шутить.
– А мне показалось, не шутишь.
– Не шучу.
– Или шутишь?
– Или шучу.
– А я не знаю, шутишь или не шутишь.
Горошины не останавливались, смысл наполнялся содержанием.
Кажется, Антонина Максимовна сама не понимала, что ищет в его словах.
Волков почувствовал, что шутки в сказанном меньше, чем когда бы то ни было.
– Раз показалось, значит – не шучу. Потому что…