Нирвана с привкусом яда
Шрифт:
– Но после того, как они погибли, ты могла бы обратиться в прокуратуру и рассказать там все, что знаешь, хотя бы меня нашла…
– Я думала об этом, но, как видишь, так и не решилась… Поэтому, когда ты пришел ко мне и заговорил об этом деле, я поняла, что это судьба, что ты просто должен был прийти и сам заговорить о моих девочках… Хотя, может, я ошибаюсь?
– Да нет, ты не ошибаешься, похоже, их действительно убили, кто-то подстроил им аварию…
– Каким образом?
– Пока неизвестно, но скоро мы это выясним…
– А как всплыла
– Из Москвы приехала их знакомая, она хотела сходить к ним на могилу, помянуть их… У нее у самой недавно умер муж… И тут вдруг выясняется, что…
Диденко посмотрел на Марию и вдруг понял, что не рассказал ей самого главного.
– Маша, дело в том, что восемь лет назад в том же самом месте погибли две девушки, и их, представь себе, тоже звали Ирина Капустина и Ольга Воробьева…
– Ты что, следователь, шутишь? – Она широко раскрыла глаза, и на лице ее было написано такое недоверие, что Сергей и сам едва не подумал о том, что он что-то напутал. Если бы не визиты к родственникам погибших в 1997 году, это можно было бы принять за ошибку в компьютере.
– Нет, поэтому-то мы с их подругой и заинтересовались этим делом…
– Мистика какая-то, – прошептала Мария. – Сережа, вам молоко за вредность не дают?
– Нет, Машенька, не дают…
– Тогда я предложу тебе хорошего коньячку, ты не против?
– Не откажусь…
Маша принесла коньяк, конфеты. Сергей в это время разглядывал картины, развешанные на стенах.
– Я вижу, тут, кроме багета, можно купить картины?
– Да, это работы местных художников.
– И сколько же они стоят?
– По-разному. В зависимости от таланта художника, размера полотна…
– И кто же их оценивает?
– Я, кто же еще. Вернее, нет. Они назначают свою цену, а я прибавляю свой процент. Но, если чувствую, что цена чрезмерно высокая, то сбавляю, объясняю, что картину никто не купит…
– А случается, что приносят настоящий шедевр?
– Да, случается, но крайне редко.
– Например…
– Пойдем покажу…
Она привела его в небольшой, тускло освещенный зал и щелкнула выключателем:
– Эти работы я показываю не всем… Здесь находятся картины, стоимость которых настолько высока, что далеко не каждый может позволить себе купить их…
– Но их все же покупают?
– Да, покупают.
Сергей прошел в глубину зала и остановился перед небольшим женским портретом, на котором была изображена красивая, с черными кудрявыми волосами девушка, с высоким бледным лбом, ярко-малиновым ртом и выразительными темными глазами.
– Какой красивый портрет, – присвистнул Диденко.
– Да, на него уже нашелся покупатель… Он должен приехать на будущей неделе… Иностранец.
– И кто же написал его?
– Один молодой художник, Роман Гончаров, не слышал?
– Нет, не слышал… Он из местных?
– Он жил в Марксе.
– А… Понятно. Вот не знал, что у нас здесь водятся такие художники…
Он повернулся и направился было к выходу, как
– Вот это работа… – У него аж дух захватило. – Какой портрет… нежный… Должно быть, девушка красивая. Это тоже он нарисовал?
– Да, это написал Роман Гончаров.
– И за ним тоже приедет иностранец? – пошутил он.
– Да, представь себе.
– Богатый, наверное, художник, – не зная, что сказать, произнес Диденко, теряя интерес к разговору. – Вообще-то мне пора…
– Он не богатый художник… Его уже нет в живых…
– Как это?
Маша вздохнула и развела руками:
– Его убили. Несколько лет тому назад. Убили и ограбили.
Сергей повернулся к портретам – теперь уже они не казались ему столь жизнеутверждающими, даже на лице рыжеволосой девушки появилась тень смерти…
– Вот, значит, как… Надо умереть, чтобы твои картины так выросли в цене… Чертовщина какая-то!
– Согласна. – Мария выключила свет и проводила Диденко до выхода.
– Ты рассказала мне столько интересного… Надо будет встретиться с этим… Аликом и расспросить, в каких отношениях он был с Ольгой Воробьевой…
– И ты мне рассказал необычную историю об однофамилицах. – Маша стояла уже на крыльце и прощалась за руку с Сергеем. – Заходи, если что…
– Да, чуть не забыл! А Вилли! Это правда, что Ольга задолжала ему деньги?
– Антиквар? Да, правда, Ольга мне сама об этом рассказала. Но у нее с ним был роман, поэтому это нельзя назвать долгом, понимаешь? Он подарил ей эти деньги. Помог купить машину, на которой она и погибла… Такие дела…
Глава 28
Саратов, июль 2002 г.
– Оля, ну не молчи ты, ради бога, ведь все позади, и Лиза извинилась… А Галю тоже понять можно, она за клиентов удавится, у нее вся жизнь в этом магазине, и если она испортит отношения с Вундершами, то кто станет у нее покупать это уцененное французское тряпье? Сама знаешь, сколько она накручивает…
Ирина отрезала ей еще кусок орехового пирога и подлила кофе. Она так искренне переживала за подругу, что впору было самой бросать работу в магазине и из солидарности подыскивать себе другое место.
В комнате, несмотря на жару за окном, было прохладно: работал новенький кондиционер.
Ольга сидела, уставившись в одну точку, и курила. Комната была погружена в темно-желтый уютный полумрак – плотные шелковые шторы защищали ее от жаркого июльского солнца.
– Вот черт, – продолжала хныкать Ирина, потрясывая, словно стряхивая с пальцев невидимую воду, руками, – мы так спокойно и счастливо жили все эти годы, никто нас не трогал, мы никого не трогали… Знаешь, я уже настолько срослась со своим новым именем Ирина, что начала забывать свое старое – Марина… Я даже по матери перестала скучать, знаешь, мы с ней никогда не ладили…