Нирвана с привкусом яда
Шрифт:
– Не знаю… Но он сделает так, как скажу ему я. У нас с ним свои дела…
– Что вы хотите? Деньги? Сколько? – Гончарова разрумянилась, глаза ее заблестели.
– Понимаете, я… Поначалу мне эта история
– Жестоко говорить мне такие слова. Так чего вы хотите, бессердечный вы человек?
– Ничего. Я хочу к Вилли… Я устала от вашего рассказа, от вашего гениального сына, который покалечил судьбу Вики, ждавшей от него ребенка, он грубо обошелся с двумя своими беременными подругами… Мне непонятно поведение Наташи, отбившей Романа и пожелавшей поехать вместо Вики в Вену… Меня тошнит от вас, от вашей трусости и ваших пошлых подсказок, от вашей дурацкой игры в кошки-мышки с самой собой, а уж никак не с судьбой. Мне стыдно, что я вообще была знакома с этими девчонками-оборотнями… Я не увидела в этой истории ни одного светлого человека, за исключением, быть может, Эрика Раттнера. Но вы и его бросили. Что вы за люди такие? Да, Вика и Марина совершили страшное убийство, но сгоряча, от отчаяния… Они озверели, и им нет прощения, но вы-то!
– Вы заберете с собой картины? – равнодушным голосом спросила Гончарова. – Можете забирать все…
– Нет, мой жених Вилли придет к вам и купит их у вас за ту цену, какую вы сами назначите…
– Вы все расскажете Диденко? – спросила Гончарова упавшим голосом. Она испугалась, доигралась, дошла до точки.
– Вы хотите узнать час, когда за вами придут? А я не скажу вам… Вы же до сих пор играли с судьбой, вот и играйте дальше…
Женя выбежала из мастерской и попала в объятия Вилли.
– Ну, как? Договорилась?
– А ты? Ты договорился с Диденко? – нервно спросила она.
– Я просто рассказал ему все, а что будет дальше, зависит только от него… пусть вся эта история останется на его совести. Ну же, Евгения, что с картинами? Я умираю, как хочу эти портреты…
– Они не продаются, – сказала она и, круто повернувшись на каблуках, пошла к машине.