Нить Ариадны. В лабиринтах археологии
Шрифт:
Беспочвенность этих суждений, поддерживаемых немецкими шовинистически настроенными учеными, была давно уже ясна объективным и логически мыслящим исследователям. Можно допустить, чтоКадм не был финикийцем, что греческое предание ошибочно, но ведь финикийское происхождение греческой письменности — это факт, не вызывающий ни малейшего сомнения. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить начертания древнейших финикийских и более поздних греческих букв. И более того, названия этих букв, не объяснимые из греческого языка, легко выводятся из финикийского. Так, греческая буква альфа (знак А) связана с финикийским словом «алеф», что значит «бык». И сам знак А — не что иное, как рисунок перевернутой головы быка с прямыми рогами. Равным образом в финикийском языке находят объяснение
В современном греческом городке Фивы есть улица Антигоны. Когда в 1963 г. на этой улице Антигоны сносили два старых дома, чтобы построить на их месте многоэтажное современное здание, показалась стена, которая, как выяснилось впоследствии, образовывала отрезок прямоугольного здания эпохи Александра Македонского. К западу от стены располагался бассейн, а под ним — другая стена из крупных камней массивной кладки толщиной 1,1 м. Это была стена микенского строения, ориентированного иначе, чем уже известный из раскопок А. Керамопулоса 1909 г. Кадмейон, и соответствующего ориентировке улиц современного города. Сохранившаяся стена была почти двухметровой высоты, причем верхняя часть ее была из кирпичей, обожженных на солнце.
Судя по длине стены, часть которой еще находится под современным зданием, дворец Фив был самым обширным из дворцов микенского времени. Он превосходил дворец «златообильных Микен», в котором жил Агамемнон, и дворец «песчаного Пилоса», принадлежавший Нестору. Стены дворца Кадмейона, как и других строений микенской эпохи, были украшены яркой росписью. Куски фресок сохранились на всей площади раскопок. Очевидно, фрески покрывали стены не только нижнего, но и верхнего этажа, рухнувшего в результате пожара. Вперемежку с фрагментами фресок найдены обломки сосудов, оружие, полудрагоценные камни, предметы из слоновой кости, изделия из золота. Судя по богатству находок, дворец погиб от огня, не подвергнувшись при этом разграблению.
Обитатели дворца микенского времени в Фивах пользовались линейным письмом Б так же, как и их современники в Микенах и Пилосе. Об этом говорит находка в слоях XIV—XIII вв. до н.э. 45 табличек линейного письма Б, оставшихся от дворцового архива Фив, подобного архивам Пилоса и Кносса.
Особый интерес представляют собой четыре печати (три из агата и одна из красного камня) с микенскими изображениями и 36 вавилонских цилиндрических печатей из лазурита (XTV в. до н.э.) с изображениями восточного характера. В некоторых случаях они сопровождаются клинописными надписями. Все эти предметы расположены настолько близко друг к другу, что у археологов создалось впечатление, будто они выпали из ларца вместе с украшениями из лазурита и слоновой кости. Так получили подтверждение сведения легенд о контактах Фив с Востоком, выходящих за пределы обычной торговли. О том же свидетельствуют и микенские находки, сделанные на побережье Финикии.
Еще в XVIII в. до н.э. на территории города Угарита в Сирии существовал эмпорий (торговое поселение) выходцев из минойского Крита с жилыми кварталами и в порту, и в городе. В XTV в. до н.э. в Угарите появляется эмпорий микенских греков, просуществовавший до падения микенской культуры в материковой Греции (XII в. до н.э.). Микенскую керамику находят также в Телль Сукасе, в 25 км к югу от Латакии, и в ряде других мест.
Возможно, Фивы поддерживали с Востоком более тесные связи, чем другие центры микенской культуры. Ни в одном из микенских дворцов не обнаружены в таком количестве предметы финикийского импорта. Значит ли это, что финикийское поселение в Фивах предшествовало греческому? Ответ на этот вопрос в настоящее время не может быть дан. Однако никто сейчас в принципе не отвергает возможности колонизации финикийцами Средней Греции уже в XIV в. до н.э.
Что же касается известного предания о войне «семерых против Фив», то оно, по-видимому, отражает реальные противоречия между двумя регионами микенской Греции — Арголидой с главным центром Аргосом (среди легендарных участников похода не было представителя Микен) и Беотией, историческим центром которой испокон веков были Фивы. И, разумеется, конфликт должен был иметь какие-то реальные причины, которые не интересовали Эсхила, Софокла и Еврипида, изложивших в трагедиях «Семеро против Фив», «Эдип-царь», «Антигона», «Финикиянки» художественную версию исторических событий. Не были ли одной из причин «войны семерых» слишком тесные контакты Фив с Финикией, в которых могли видеть угрозу другие микенские государства? И, наконец, сожжение и разрушение Фив, о которых говорят легенды, нашло подтверждение в ходе раскопок. Фивы были действительно уничтожены в XIV в. до н.э., задолго до того, как вторгшиеся чужеземцы разрушили на юге Балканского полуострова все дворцы и крепости эпохи бронзы.
Майкл Вентрис
Раскопки на Крите, в Микенах и Пилосе открыли богатейшую культуру, которую принято называть крито-микенской или эгейской. Фундаментальные постройки, склады с продовольствием, богатые захоронения, предметы иноземного происхождения, свидетельствующие о развитой торговле, и многое другое говорило о существовании у критян и микенцев сложной общественной структуры. Но этот, казалось бы, очевидный факт вызывал сомнения у некоторых ученых. Советский исследователь Б.Л. Богаевский в ряде работ утверждал, что на Крите господствовал первобытно-общинный строй, а всех, кто не придерживался этого мнения, объявлял противниками марксизма и проводниками буржуазных взглядов. Видный ленинградский ученый С.Я. Лурье, доказывавший, вопреки Б.Л. Богаевскому, существование на Крите классового общества, подвергся разносной критике. Лишь в 1939 г. в ходе дискуссии о крито-микенском обществе ошибочные взгляды Богаевского были почти единодушно отвергнуты.
Однако многое в истории и культуре Крита и Микен продолжало оставаться неясным. Чтобы решить вопрос о характере общества и жизни его населения, надо было прочесть надписи, найденные во время раскопок Кносса и Пилоса. Многие ученые взялись за их дешифровку. Среди них был чешский лингвист Бендржих Грозный, которому в 1917 г. удалось дешифровать надписи хеттов — могущественного народа Малой Азии. Сравнивая знаки табличек, найденных в Кноссе и Пилосе, с египетскими и индийскими иероглифами, Грозный пытался определить их значение, тем не менее это не дало надежных результатов. Сходство начертаний знаков микенского письма и иероглифов оказалось случайным.
Как уже было сказано, открыватель критских табличек Эванс лелеял надежду, что ему удастся прочесть их. Он обратил внимание на сходство критского письма с кипрским слоговым письмом. Это был единственный положительный результат, которого ему удалось добиться. Слава прочтения таинственных надписей принадлежит Майклу Вентрису, прожившему короткую, но содержательную жизнь (1922—1956). Отец его был офицером Британской колониальной армии в Индии. Благодаря матери, интеллигентной и талантливой женщине, которая была наполовину англичанкой, наполовину полькой, мальчик в шестилетнем возрасте научился польскому языку (родным его языком был английский). В Швейцарии, где проходили школьные годы Вентриса, он овладел немецким и французским, а в годы войны — шведским. Школа в Лондоне прибавила знание латыни и древнегреческого языка.
Табличка линейного письма Б из Кносса. Перечень боевых колесниц
В 1936 г. в Лондоне открылась археологическая выставка, организованная по случаю пятидесятилетия Британской археологическойшколы в Афинах. Четырнадцатилетний Майкл оказался среди экскусантов и слушателей доклада прославленного Артура Эванса о Крите и загадочных критских письменах. Впечатление от доклада было так велико, что юноша немедленно раздобыл книгу Эванса и засел за работу над письменами. Но вскоре эти занятия пришлось прекратить. Началась война, и Вентрис вступил добровольцем в авиацию, стал летчиком и штурманом эскадрильи бомбардировщиков.