Нить Ариадны. В лабиринтах археологии
Шрифт:
Механически Александр стал вспоминать связанные с похоронами этрусские слова. CleGra — носилки; 0aur, Gaura — гробница; suGi — тоже гробница. А в чем разница? Spel, spelana — пещера, погребальный свод. Здесь все ясно. Mutana — саркофаг, murs — урна, саркофаг. Здесь тоже нет необходимости в уточнениях. Ясно, что когда murs в значении саркофага, то имеется в виду небольшой, рассчитанный не на скелет, а на урну с прахом.
«Боги мои! — взволновался Александр. — Присоединюсь-ка я к ним. Шагая сзади, я не привлеку внимания, сам же смогу со спины изучать этрусские одеяния в натуре, а не по альбому, как раньше».
Рядом шла молодая женщина, удивительно похожая
Деревянные подошвы колотили по камням, и сердце Александра билось в лад этой удивительной мелодии. Обувь — точно такая, как из гробницы Бизенцио, воспроизведенная в одном из этрусских альбомов. Части ее соединены бронзовыми петлями для гибкости. И одеяния на идущих с ним рядом не из костюмерной Большого театра! Пригнанные по фигурам, с изысканными дополнениями. Подлинные! А головные уборы! Какое разнообразие фасонов — с полями и без полей, в форме дыни, остроконечные! Нет ли среди этрусских ремесленников модельеров?
Женщина в третьем ряду одарила его улыбкой. Блеснул золотой зуб.— ZamGic! — торжествующе произнес Александр, не зная, как по- этрусски «зуб». По порозовевшим щекам дамы бальзаковского возраста он понял, что попал в точку. Она восприняла его реплику как похвалу своей внешности — «золотце».
«Сколько же раз, — подумал Александр, — я брался за перо, пытаясь оживить образ Танаквиль и осмыслить удивительный этрусский феномен женской свободы! И вот теперь я иду рядом с дамой. Интересно, кем она приходится покойнику?
Этрусское бронзовое зеркало со сценой пляски. V в. до н.э.
Восторг захлестнул все существо Александра. Он чуть было не воздел руки к небу и не вознес слова молитвы, пусть не этрусской, а из такой же древней латинской таблицы из Игувия, но вовремя удержался. Любое шумное проявление чувств в этой ситуации было неуместно.
Все провожающие, кроме троих, были в обуви, хорошо известной ему по музейным памятникам формы с загнутыми вверх носками. Двое босых в коротких туниках со светлыми, почти рыжими волосами — скорее всего, те, кого римляне называли галлами, а этруски, как ясно из одной надписи, кельтами. Скорее всего, это слуги. И кто бы мог подумать, что слуги не только услаждают хозяев и гостей на пирах, но и наравне с родственниками провожают господина в последний путь.
Рядом с варварами шел босоногий муж в длинном одеянии с каймой и головном уборе, выдававшем в нем жреца. «Цепен!» — с удовлетворением вспомнил Александр этрусское наименование служителя богов, решив, однако, что от него лучше держаться подальше. Возможно, жрец был родственником покойного, не вмешивающимся в Черветеримонию похорон.
У двоих в руках сверкали щиты. Александр вспомнил, что у стены погребальной камеры гробницы Реголини-Галасси (он видел ее в Этрусском музее Ватикана) стоял целый ряд щитов. «Кажется, покойник был воином», — подумал он и стал вспоминать все, что в науке было известно о системе этрусского родства. «Конечно, эта женщина в темном с расцарапанными в кровь щеками — супруга покойного — puia, а это, бесспорно, его сын — clan и дочь — sech.»
В это время откуда-то
«Ферсу!» — обрадовался Александр, изучавший этот странный этрусский обряд по могильным фрескам и знавший, что от этого слова произошло слово «персона». И в какой-то непонятной связи он вспомнил, как на открытом партийном собрании разбирали чье-то персональное дело и как ему было стыдно за тех, кто пытался выяснить подробности личных отношений.
Процессия подошла к городским воротам и остановилась. «Порог города. Душа больше сюда никогда не вернется». В том, что погребение будет за пределами города, Александр не сомневался, но ему было неизвестно, что перед тем как покинуть город, шествие останавливалось.
За воротами начался резкий спуск. Следовательно, город находился на холме, как почти все этрусские города, за исключением Спины. Из-за туч выглянуло солнце, и неожиданно слева блеснула синевой огромная водная равнина. «Так это же Тразименское озеро! То самое, знаменитое, где Ганнибал разбил легионы Гая Фламиния!»
Узкая дорога огибала виноградник. «Винак», — подумал Александр и вспомнил, что слово это присутствует в той же недавно найденной бронзовой таблице из Кортоны, где упомянуто Тарсименское (не Тразименское) озеро. Видимо, этрусскому слуху с давних пор близко сочетание «таре». Это и город в Апатолии, и таршишские корабли, известные Библии.
«Да это же Кортона! — вдруг осенило его. — Или Куртун, как ее называли сами этруски, ведь в их алфавите не было буквы “О”. Как же этот город не похож на тот, где мы побывали с Людмилой! Древнейший город Италии, основанный еще пеласгами! Где-то здесь была найдена бронзовая статуя Авла Метелла с краткой этрусской надписью. Первое в Италии изображение оратора. Кортонская таблица как юридический текст и “Оратор” дополнили друг друга. Но как понять слово “tece” в надписи. Несомненно, это божество, которому служил кортонец. Верно ли, что это богиня Справедливости?
Коленопреклоненный воин. Фрагмент «Вазы Франсуа» из Кьюзи. 570-560 гг. до н.э.
Тем временем слева показалось отдельно стоящее здание, повернутое к дороге нарядным фасадом. Высокий стилобат, лестница со стертыми степенями, две массивные деревянные колонны тусского типа, описанного Витрувием, стены, сплошь облицованные штампованны¬ми терракотовыми плитами. Фронтон с раскрашенными глиняными фигурами в треугольнике и акротериями в форме пальметт по трем углам. Не руины фундамента, указывающие план святилища и его раз-меры, как в Фьезоле и еще двух десятках мест Тосканы и Лация, а под-линный, действующий этрусский храм.
«Конечно, этому храму, судя по терракотовым фигурам фронтона, не менее двухсот лет, но явно это не работа Вулки. Его школа обслужи¬вала другие города, здесь были свои мастера, и можно было бы узнать их имена, если бы отделиться от процессии. Он бы зашел в притвор и сначала поинтересовался, какому богу посвящен храм — небесному или подземному. Ведь от этого зависит, как совершать молитву — вздымать ли руки вверх или наклоняться долу. И он мог бы, пользуясь своим зна-нием текста капуанской таблицы, выбрать жертву, заодно бы узнал, что такое «zusle». Харсекин, пользуясь русским созвучием, трактовал его как «сусло», но в тексте zi zusle — три сусла. На мой взгляд, имеется в виду козел или коза.