Нить судьбы

Оллби Айрис

Даррел хмуро кивнул, все еще щурясь от яркого света.

– Мистер Уайт, вы в своем городе довольно известная личность, – отчетливо проговорил в микрофон Томми, и его голос внезапно сделался глубоким и серьезным, как у подростка, достигшего половой зрелости. – Двукратный чемпион студенческой лиги по футболу, регулярный участник парусных регат, король и заводила всевозможных вечеринок…

– Все это в прошлом, – ответил Даррел. Притихшая аудитория с интересом слушала. Томми заглянул в свои записи.

– Когда вам было одиннадцать

лет, вы спасли своего сверстника, провалившегося под лед…

– Но это не имеет никакого отношения…

– Очень даже имеет, смею вас заверить, – возбужденно заговорил репортер. – Ведь получается, что вы герой, Даррел Уайт. Многие в Рокленде готовы подтвердить это. – Томми поднес пушистый черный микрофон к подбородку Уайта.

– Никакой я не герой, – немного смутившись и покраснев, ответил Даррел. – Я обычный человек.

– Нет, вы почти легенда, мой дорогой, – не унимался Томми. Ну, а теперь расскажите нам…

– Найдите себе другую легенду, – проворчал Даррел, отмахнувшись от микрофона. Поднявшись на ноги, он отошел подальше. Бежать было некуда. Но репортер, поначалу растерявшись, теперь упрямо преследовал его, будто хотел выведать у Уайта какую-то тайну.

– Но, поймите же, вы далеко не ординарная личность, – заискивающе повторял Томми, держа микрофон внизу и давая понять, что их разговор не записывается. – Таких сейчас очень мало. Герой небольшого приморского городка, спортсмен, идеальный парень, на которого равняются многие. Который уезжает на поиски счастья на север, в Канаду, чтобы начать там новую жизнь, но терпит неудачу…

– Откуда вы все это знаете? – взорвался Даррел.

– Но я все-таки профессионал, – фыркнул Томми. – Я выполняю свою работу. И стараюсь, чтобы мои репортажи были интересными. Вот вы очень похожи на знаменитого греческого героя Ахилла, которому что-то угодило в пятку… – Наклонившись поближе, Томми тихо проговорил: – Откровенно говоря, подавляющее большинство людей на этой яхте настолько заурядны, что едва ли заслуживают внимания. В любом репортаже мне важен прежде всего социальный аспект, с тем чтобы привлекать побольше зрителей к экрану. Жизнь – это ведь мыльная опера, мистер Уайт, и чем лучше мы будем использовать этот, на первый взгляд простой и очевидный факт, тем выше будет наш рейтинг.

– Послушайте, вы мне просто противны, – резко повернувшись к нему, проговорил Даррел.

– Мне за это платят, – пожав плечами, ответил Томми, поднося поближе микрофон. – Не хотите еще что-нибудь добавить?

– Нет, – сквозь зубы проговорил Даррел и накрыл верхушку микрофона ладонью. – Если вы попытаетесь использовать этот материал, я потащу вас со всей вашей бригадой в суд с такой скоростью, что у вас протрутся подошвы ботинок.

Его собеседник коварно улыбнулся и покачал головой.

– Не думаю, приятель. Едва ли у вас это получится. Вспомните, ведь, прежде чем оказаться в этой шикарной кают-компании, вы и другие участники заполняли анкеты, не так ли? А анкета в данном случае не что иное, как договор с организатором акции. Вам следовало обратить внимание на особые условия, отпечатанные мелким шрифтом. Там говорится, что вы согласны на использование своего образа, биографических данных и интервью, взятых во время поездки. – Он махнул оператору, который вновь зажег свет. – Все, переходим к следующему.

Даррел нахмурившись прошел мимо, едва не сбив с ног оператора, и отправился в единственное уединенное место на борту яхты – в туалет, совмещенный с душем.

Да, Томми Блантон явно перегнул палку. Он, видимо, и сам это понял, поскольку не пошел следом, а приготовился к опросу очередного участника.

Когда Даррел проходил мимо Мелани, она остановила его, мягко коснувшись рукой.

– С тобой все в порядке, Даррел?

Он обернулся и пристально посмотрел ей в лицо.

– Не совсем, – тихо ответил он.

– Поговорим?

– Мне хотелось бы побыть одному… Мелани убрала руку и опустила глаза. Даррел Уайт сделал шаг, а потом снова искоса посмотрел на нее.

– Ты что-то хотела мне сказать?

– Ну да, – растерялась Мелани. – А ты ожидал от меня допрос с пристрастием?

Он засмеялся. Черты его лица смягчились, сделались менее строгими, а взгляд перестал быть таким пронзительным.

– Большинство женщин не приняли бы от меня отрицательного ответа, – сказал Даррел. – Они стали бы донимать меня расспросами до тех пор, пока не выудили бы все, что им нужно.

– Если ты еще не понял, то хочу напомнить, что я не отношусь к большинству, – заметила Мелани. – Не знаю, что за девушки назначают тебе свидания, но тебе не мешало бы вступить в отношения с более зрелой партнершей.

– Мелани, ты меня удивляешь! – улыбнулся он.

– Рада слышать, что я все еще способна на это, – ответила она, и на губах ее заиграла легкая улыбка.

– Знаешь, мне вспомнился один эпизод из школьной жизни. Однажды один парень, который был старше меня на два класса, решил задать мне трепку на перемене за то, что я за день до того нечаянно толкнул его в столовой и опрокинул его пудинг. Кажется, его звали… ах да, Томми Андерхилл. В то время я был тощим коротышкой, а ты… ты была выше любого из мальчишек.

– Среди вас я была настоящей амазонкой, – пошутила Мелани.

– Так вот, – усмехаясь, продолжал Даррел, – неожиданно вмешалась ты и сказала Томми, куда ему следует пойти… В общем, послала его довольно далеко. – Он рассмеялся и покачал головой. – Одному Богу известно, откуда ты в том возрасте набралась таких крепких словечек.

– От отца, – ответила Мелани. – Он у меня был очень колоритной личностью. Он работал водителем-дальнобойщиком. – Она поморщилась. – По возвращении из очередного рейса он любил развалиться на кушетке и покрикивать на меня, заставляя заниматься уборкой. Хотя в доме и так все блестело.