Нить судьбы
Шрифт:
И в этот момент вошла Паола.
— Государыня, — сказала она, — вы просили явиться маэстро Сальваторе, он ждет.
Софья посмотрела на Паолу, и улыбнулась ей как никогда дружелюбно.
— Спасибо, моя дорогая, ты так верно служишь мне всю жизнь, а я так мало награждала тебя за это. Подожди минутку.
Софья открыла ключиком небольшой сундучок, стоящий на ее столе, вынула оттуда кожаный мешочек и, отсчитав по одной, положила в этот мешочек тридцать серебряных монет, затем со столь же ласковой улыбкой на лице вернулась к Паоле.
— Это настоящее старинное серебро, прими от меня в благодарность за все тобой содеянное.
Паола
— Сегодня ты мне больше не нужна, — сказала Софья, — ступай, ложись пораньше спать, и выспись, как следует — жду тебя завтра утром.
Паола ушла, впустив, выходя, Джованни.
— Дорогой Джулиано, — сказала Софья, садясь в свое тронное кресло и протягивая Джованни руку для поцелуя, — мне кажется, что вокруг меня сжимается кольцо. Меня окружают враги и предатели.
— Государыня, — стоя на коленях и едва касаясь Софьиных пальцев, сказал Джованни, — по крайней мере, один верный и преданный друг у тебя есть, и он готов отдать свою жизнь ради твоего благоденствия.
— Только что у меня был двоюродный брат моего супруга. Он передал мне, будто Иван угрожает публично назначить Дмитрия своим официальным приемником.
— Я постоянно думаю об этой проблеме, государыня. Я нанял десяток людей, как из московитов, так и из приезжих иноземцев, но никому не удается даже близко подобраться к Волошанке и ее сыну. Я хотел, было, передать ему через своих людей красивую заморскую игрушку, над изготовлением которой трудился несколько месяцев, — она подействовала бы безотказно, но ее не удалось доставить даже в ближайший круг тверской княгини.
— Да, я знаю, есть целая группа людей и они берегут ее и Дмитрия как зеницу ока, потому что видят в этом свое будущее. Я уже все поняла.
— Кто же эти люди?
Софья вздохнула.
— Не будем о них говорить, дорогой Джулиано, тебе будет трудно понять странные особенности здешних верований и обычаев. У меня тут неожиданно возникла совсем другая проблема. Скажи, Джулиано, помнится, ты как–то говорил, что твое детство прошло на Сицилии.
— Совершенно верно, государыня.
— Когда я была в Италии, мне говорили, будто на Сицилии самым страшным преступлением является предательство.
— Это верно, государыня. Это самый тяжкий грех в наших местах, и только смерть может послужить его искуплением.
— Большинство моих нынешних неприятностей, Джулиано, — результат предательства.
— Назови виновных, государыня, и мы их накажем так, как они того заслуживают.
— Ах, Джулиано, нет ничего страшнее и печальнее, чем предательство близких.
— Такие случаи государыня известны испокон веков. Иуда был учеником Господа нашего Иисуса Христа…
— Паола, — сказала Софья и умолкла. Потом продолжала, тяжело вздохнув, — Паола предала меня дважды. Мы дружны с ней с тринадцати лет, когда кардинал Виссарион приставил ее ко мне, бедную сиротку, дочь невинно убиенных родителей. Она всю жизнь верно служила, но вот появился молодой мужчина и она забыла о своем долге. Она сообщила моим врагам столь тайные сведения, что это стало угрожать моей жизни и будущему моих детей.
— Это непростительно, государыня.
— Ты знаешь дом, где она проживает со своим мужем?
— Да, государыня.
— Я слышала, что в последнее время в Москве участились разбойные нападения. А как раз сегодня я дала Паоле в награду за ее службу значительную сумму денег.
— Да государыня — это верно. Причем воры иногда бывают очень жестокими, они даже идут на убийство…. Кстати, я забыл сказать, что один из тех людей, о которых я тебе говорил, и кого я нанял, должен завтра на рассвете покинуть столицу и, насколько мне известно, он остро нуждается в деньгах, поскольку уезжает за границу. Я сам ходатайствовал об этом перед тобой,
как ты помнишь, и дьяк Полуехтов при мне выписал ему подорожную грамоту.
— Какое совпадение, — сказала Софья.
Она встала со своего кресла–трона, второй раз в этот день отворила сундучок и точно также как совсем недавно отсчитала тридцать серебряных монет и положила их в кожаный мешочек.
— Вот, — протянула она мешочек Джованни, — это половина. Вторая в точно в таком же мешочке находится в ее доме. У меня только одна просьба, Джулиано…. Все–таки Паола долгие годы была мне доброй подругой и мне ее искреннее жаль. Пусть она покинет этот мир быстро и без мучений. Хотя бы это я могу для нее сделать…. Ведь, по сути, во всем виноват этот ее муж — Степан, вот он–то не должен уйти от расплаты. Это ему Паола выдавала мои тайны, это через него их узнавали мои враги.
— Мой человек очень надежен, государыня, он сделает все, как надлежит, и я лично дам ему указания относительно Паолы, так же как и относительно ее мужа.
— Спасибо, Джулиано, ты будешь щедро награжден, а теперь оставь меня — у меня был очень тяжелый день.
Джованни Сальваторе, по–европейски пятясь и кланяясь, молча покинул палаты Великой княгини.
Софья вернулась, села на свой трон и, глубоко задумавшись, застыла неподвижно. Слезы катились из ее широко открытых глаз.
Сколько еще смертей и лишений я должна пережить, сколько еще испытаний мне предстоит?.. Но я через все пройду. И все выдержу. Тебя, апостол Андрей, святой заступник и благодетель, молю — дай мне силы и мужество!..
… Степан часто мучился, притворяясь спящим, но эта ночь казалась особо невыносимой.
Супруга сегодня пришла раньше — Великая княгиня отпустила и наградила ее целым мешком серебра и Паола несколько раз пересчитала монеты, радуясь, как ребенок. Поскольку день был холодный и пошел первый снег, она жарко натопила печь, а потом, не менее жарко начала обнимать и целовать Степана….
Теперь, утомленная любовью, она спала с чуть приоткрытым ртом, а Степан лежал, мучительно и напряженно думая, отчего и по какой причине возникло какое–то странное беспокойство и ощущение нависшей опасности…. Может, потому что Паола стала меньше ему рассказывать о делах Софьи? Но она любит его по–прежнему, — в этом нет сомнений…. Может, Софья стала ей меньше доверять…. Но почему?
Жара становилась невыносимой, во рту пересыхало, и мучила жажда. В подклети стояла бочка с квасом, и Степан, бесшумно и осторожно встал, чтобы не разбудить Паолу, — больше того — он тихонько уложил медвежью шкуру, которой укрывался так, чтобы она приняла очертания его тела — если Паола вдруг проснется, пусть она думает, что он рядом, иначе она тут же вскочит и бросится спрашивать что случилось, а потом не сможет уснуть, и снова начнется…..
Кроме жажды Степана мучила все усиливающаяся боль за ушами и на шее — на коже стали появляться маленькие, но очень болезненные трещинки — верные признаки приближения срока очередной операции…