Нити судьбы. По ту сторону барьера
Шрифт:
Тэмин стащил бутылку вина с кухни. Зашел в купальню и забрался в горячую бурлящую воду прямо в одежде и с оружием. Откупорил её и отпил.
– Черт возьми, а это вкусно, кто бы мог подумать, – он отпил снова.
Вино и бессонная ночь разморила его. Тэмин прикрыл глаза и протяжно застонал, слегка подвывая в попытке изобразить волка. Получилось забавно, и он безрадостно рассмеялся. Снова отпил. А потом ещё раз.
– Леонис, – громко крикнул он,– упрямая ты девка. Выходи. Я знаю, что ты стоишь за стеной. Я же танэри. Ты забыла? Я нутром чую врага, – он пьяно засмеялся.
Девушка вышла
– Что ты хочешь от меня? – спросил он. – Почему преследуешь?
– Тебя, Тэмин. Я хочу тебя, – она посмотрела в его глаза.
– Бред какой-то, – он закрыл лицо руками и снова засмеялся.
– Это не бред, – она шагнула к нему в воду. Одежда тут же промокла, облегая все тело. Она убрала его руки от лица, заставляя посмотреть на себя. Он увидел, что на ней нет нижнего белья, и догадался, что она специально его не одела. – Я ничего от тебя не требую, можешь любить свою ведьму, если тебе так хочется. Это ничего не меняет. Просто будь со мной. Мне этого достаточно.
Он смотрел на неё и её красивое тело и искал внутри у себя отклик. Может, это и есть решение его проблемы? Он позволил ей стянуть с него рубашку и провести рукой по груди. Она прижалась к нему и потянулась за поцелуем, и он ярко, в красках, представил, как сейчас их губы соединятся. Стало тошно. В последний момент он отвернулся и устало произнес:
– Я не хочу тебя Леонис. И никогда не хотел. Перестань ходить за мной.
Девушка не могла поверить своим ушам. Ведь почти всё получилось!
– Но…этого не может быть,– она с силой развернула его на себя,– почему?
– Не заставляй меня силой выставлять тебя отсюда, – его глаза холодно и зло заблестели. – Я тебе обещаю, что если ещё раз застану тебя за подглядыванием, то выкину за стену, – сказал он. – Поняла?
Она отпрянула, зная, что он говорит серьезно и сдержит своё обещание. И дело было не только в подглядывании. Он не простил ей то, что она бросила их там умирать, как и не простил ей намерения добыть сведения из эльфа. Всё это так ясно читалось в его глазах. Веселого улыбчивого парня перед ней больше не было. Стоял чужак с холодными глазами убийцы. Ослепленная его красотой, она не заметила главного. Он не друг ей, как и не друг им всем. Он вместе с ними только до тех пор, пока ему выгодно. Находиться рядом с ним ей стало жутко. Она прикрыла просвечивающуюся сквозь намокшую ткань грудь и, подхватив полотенце, убежала.
Оставшись один, Тэмин допил вино, закрыл глаза и устало откинул голову на край водоема. Почувствовав чужое присутствие, раздражение охватило его с новой силой. Он достал из-за пояса намокший кинжал и с громким лязгом опустил его на каменный пол, так и не открывая глаз.
– Леонис! Не испытывай мою добродетель. Считаю до трех. Если ты не уберешься, этот нож будет у тебя между глаз. Причем я попаду даже с закрытыми глазами. Один. Два.
– Амэнэ…
Тэмин открыл глаза и посмотрел на Чонсока.
– А, это ты? – разочарованно протянул Тэмин.– Что случилось? Почему пришел? Монстры напали? Или дракон прилетел? Нужна помощь? – воин присел у края воды, Тэмин снова откинул голову и закрыл глаза. – Тебе разве не надо идти по делам?
– Надо, – раздался тихий голос воина.
– Не смею задерживать, – усмехнулся Тэмин.
– Но я хотел побыть с тобой.
– Побудешь ночью. Мы живем в одной комнате. Забыл?
– Зачем ты так? Почему ведешь себя так со мной?
– А как надо себя вести? – разозлился Тэмин, выпуская свой сдерживаемый неделями гнев на свободу. – Почтительно? Влюбленно? По-дружески? Или в зависимости от обстоятельств и страны нахождения?
Он никогда ничего не предъявлял Чонсоку. Тэмин всегда следовал за ним, охранял и оберегал, старался делать так, как он хочет. Принимал его любым. И простым воином, и Повелителем. Ему было важно просто быть рядом. Тэмин и сам не понимал, почему ему теперь этого оказалось недостаточно. Возможно, вдохнув свободы и зачерпнув счастье от открытого проявления чувств, он был уже не согласен ни на что другое. Сейчас мысль прятаться и скрываться была глубоко противна ему.
– Что ты хочешь от меня? – закричал Чонсок.– Чтобы я всем рассказал о наших отношениях? Ты же сам был согласен, что это неразумно! Это поставит под удар наш с Фенрисом план!
– Ах, ваш с Фенрисом план! – съязвил он. – Ну, теперь всё понятно! И как долго вы будете его реализовывать? А может тебе для лучшего результата и для большего закрепления авторитета жениться на одной из тех женщин, которые увиваются за тобой?! Что такого? Я подожду, ничего страшного! Мне вот только непонятно, если мы с тобой пришли к тому, от чего бежали, какой смысл было оставлять Азуриан? Там я хотя бы был свободен в перемещениях!
– Всё сказал? – зло проговорил Чонсок, повышая голос.
– Не всё! Я тебя совершенно серьезно предупреждаю, не смей повышать на меня голос! – он угрожающе приблизился к воину. Тот спрыгнул в воду и сделал шаг к танэри, возвышаясь над ним.
– Если не перестану, то что ты мне сделаешь? – с вызовом он уставился в холодные гневные глаза Тэмина.
Они стояли и сверлили друг друга взглядом. Кто первым сделал шаг, они не знали, а, может, и одновременно. Чонсок сжал до хруста в ребрах в своих объятиях Тэмина. Они нетерпеливо зарычали, кусая плечи и шею друг друга. Тэмин выхватил кинжал у себя из-за пояса и, оттянув рубашку Чонсока на себя, резанул вдоль, второй рукой тут же срывая и освобождая его тело от остатков одежды. Ремень воина постигла такая же участь. Разрезанный поперек, он больше не удерживал штаны Чонсока. Тэмин откинул кинжал, отстегнул пояс с остальным оружием и зашвырнул его подальше от воды. Их губы встретились и уже не могли расстаться.
– Мой, – зло прохрипел Тэмин и резко дернул Чона за волосы, стягивая их на затылке. В глазах не было ни нежности, ни любви, лишь холодная сталь убийцы. – Ты – мой! – он снова притянул его к себе, яростно целуя. Из груди вырвался стон, больше похожий на рычание зверя.
–Тхарамэ, – прошептал в ответ Чонсок.
–Тхарамэ….
***
Тэмин лежал в объятиях Чонсока и сонно водил по его руке.
– Как нам теперь дойти до комнаты? – спросил Чон, обеспокоенно смотря на остатки одежды, которые валялись кругом, порезанные и разорванные в порывах страсти.