Нити зла
Шрифт:
Начало осады затянулось. Войска прибыли в разное время, и чтобы скоординировать их действия, потребовалось довольно много времени. С момента появления первых отрядов со знаменем дома Винаксия прошло три дня. Этот род первым взошел на престол Сарамира, но потом ослабел. Земли Винаксиев лежали как раз посреди зараженной территории в Южных Префектурах, и основной доход они получали от продажи урожая в Аксеками. Торговля шла через Зилу, и сейчас большая часть предназначенного для доставки в столицу продовольствия находилась в амбарах и складах Зилы. Неудивительно, что Бэрак Мошито ту Винаксий пришел первым, чтобы получить свое добро обратно.
От Баккары Мисани
Вслед за домом Винаксиев появился дом Зечен, хотя глава рода, Бэракесса Алита, вместо себя послала своих генералов. Еще позже прибыла символическая помощь от дома Лайлира, которые могли бы прислать намного больше. Бэракесса Джуун тоже не явилась.
Последним появился Бэрак Зан. Он привел из своих владений, лежащих к северу от Лалиары, тысячу конников и тысячу пеших воинов. Глядя, как серо-зеленые штандарты дома Икэти вяло трепещут на слабом ветру, Мисани оценила иронию судьбы. Она предприняла это путешествие, чтобы увидеть Зана, ее схватили и посадили под замок из-за Зана, а теперь он пришел, но они находятся по разные стороны от стен мятежного города. Воистину, боги очень несговорчивы.
В дверь торопливо постучали, и в комнату, не дожидаясь приглашения, ввалился Баккара. Мисани так и не привыкла к дверям в этой крепости. Невероятно крепкие — очевидно, по причине безопасности, — они не давали гулять сквознякам, которые могли бы развеять духоту солнечных дней. По счастью, овеваемые ветром стены крепости не нагревались слишком уж сильно.
В момент появления старого солдата Мисани все еще стояла у окна. Чиен сидел на своей циновке. Лицо его опухло от синяков и блестело от пота. Он недружелюбно уставился на Баккару, которого сильно недолюбливал из-за острого языка и грубых манер.
— Вас зовут, госпожа Мисани.
— Неужели? — сухо спросила она. Властные нотки в ее тоне явственно говорили, что она нигде и никогда не позволит собой распоряжаться.
Баккара со вздохом закатил глаза.
— Хорошо, я здесь, чтобы пригласить вашу милость присутствовать на аудиенции с Кседженом ту Имоту, главой Айс Маракса, вдохновителем восстания в Зиле и полубезумным фанатиком. Так лучше?
Мисани не смогла удержаться от смеха.
— Намного, — ответила она.
— А вы как себя чувствуете? — Баккара обратился к Чиену.
— Довольно неплохо, — грубо отозвался Чиен. — А что, вы собираетесь нас отсюда выпустить?
— Это зависит от Кседжена. — Баккара почесал затылок. — Только я не понимаю, куда вы так торопитесь. Если мы выпустим вас отсюда, вы все равно окажетесь запертыми в Зиле. Никто уже давно не выходит и не входит в ворота.
Чиен беззвучно выругался и отвел взгляд, показывая, что разговор окончен.
— Вы идете? — спросил у Мисани Баккара.
— Разумеется. Я долго ждала возможности побеседовать с Кседженом.
— Он был занят. Вы, может, заметили там, под стенами, кое-какое шевеление. Оно нас немножко беспокоит.
Чиен мрачно попрощался с ними.
Баккара повел Мисани путем, которым они прежде не ходили, но интерьер в этой части крепости мало отличался от других — суровый и прагматичный. Узкие коридоры темного камня украшались либо очень скромно, либо вообще не украшались — очевидно, считалось, что рисунок камня красив сам по себе.
Баккара говорил, что крепость построена по планам тысячелетней давности, что вполне объясняло крайнее бездушие архитектуры. Военное укрепление возводилось в те времена, когда недавно высадившееся на берег сарамирское население использовало кураальские архитектурные идеи. В суровом климате Кураала на первом месте стояла практичность, а эстетические вольности почти никого не интересовали. Сарамир развивался в другом направлении, люди открыли для себя свободу веры, мысли и искусства, которые в Кураале безжалостно подавлялись крепнущей Теократией. Собственно, эти репрессии и стали причиной того, что часть населения предпочла изгнание. Жаркое лето и теплая зима показали, что в закрытых, душных домах кураальского образца жить плохо, и сарамирцы выработали другие типы построек, чтобы приспосабливаться к окружающей среде, а не стараться от нее изолироваться. Многие древние поселения до сих пор носили следы кураальского влияния, но большинство свидетельств той эры снесли, когда они начали разрушаться, и заменили современными зданиями. Сарамирцы не питали особой любви к развалинам.
Когда Мисани и Баккара вошли, Кседжен ту Имоту, лидер Айс Маракса, мерил шагами свои покои. Человек мягкой наружности и тридцати трех лет от роду, он кипел нервной энергией. Его голову украшала копна черных волос. Острые скулы и вытянутые щеки делали лицо несколько уже на вид, чем оно было на самом деле. Простая черная одежда плотно облегала жилистое тело. Он стремительно, чуть ли не вприпрыжку, преодолел расстояние, которое отделяло его от двери.
— Госпожа Мисани ту Колай, — он говорил очень быстро. — Для меня честь принимать вас здесь.
— Я не могла отказаться от такого изысканного приглашения. — Мисани взглянула на Баккару.
Кседжен, кажется, не знал, как на это реагировать.
— Надеюсь, ваше положение не было совсем ужасно. Прошу простить меня. Мне следовало увидеться с вами раньше, но все время ушло на то, чтобы организовать в Зиле сильную оборону.
Он снова принялся ходить по комнате, подбирая и вертя в руках попадающиеся по пути вещи, возвращая их на место, перекладывая без всякой нужды бумаги на столе. Бедностью обстановки комната не отличалась от всех других, виденных Мисани в крепости. Несколько циновок, столик, письменный стол и небольшой диванчик. С потолка свисали зажженные фонарики. За единственным окном сгущались и превращались в ночь сумерки. Претензии в злоупотреблении властью, что могли быть адресованы прежнему наместнику, к нему определенно не относились.
Мисани решила сделать ставку на откровенность и прямоту.
— Зачем я здесь?
— В моем кабинете?
— В Зилу.
— Ах! — Он щелкнул пальцами. — Отчасти из добрых побуждений, отчасти из-за недопонимания. Баккара, почему ты не объяснил?
Мисани со смиренным выражением на лице повернулась к воину, будто говоря: «Да, почему?» Баккара упрямо отказывался обсуждать некоторые вопросы, в том числе и этот. Наверное, ждал разрешения от Кседжена.
— Ну, во-первых, из-за вашего друга Чиена. — Он почесал щетинистую щеку. — Даже если бы не вы, его мы бы не оставили в таком состоянии. И…