Нивей И Аурей
Шрифт:
– Надолго ли, Господи?
– заплетающимся языком вопросил Белый.
– Навечно!
– отрезал Вечный. И, довольный произведенным эффектом, засмеялся.
– Что, обос... Испугались? А вы как думали? Все вам игрушки? Нет, мотыльки мои, вины без ответа не бывает. В общем, запоминайте, другой раз повторять не стану. Вы должны составить себе твердое и обоснованное мнение о человеках, чтобы смочь коротко, но внятно доложить мне, достойны ли они... Ну, в общем, заслуживают ли Наших дальнейших усилий. Только, детки, смотрите, какая тут тонкость есть. Не собирайте негатива, его для приговора как раз предостаточно, и большего уже не нужно. А вот для оправдания фактов не хватает. Ищите их! Любые! Сгодятся
– Но разве всего этого мы не видели у людей раньше, Отче?
– робко спросил Нивей.
– Никто этого и не отрицает. Было! И есть! Но и сомнения ведь остаются, они никуда не исчезают, не рассеиваются. Сомнения в способности Человека к дальнейшему, пусть и не скорому - а мы ведь никуда не торопимся, верно?
– восхождению и росту. Вот, даже вы из-за него друг другу в волосы вцепились. Поэтому, ищите, выискивайте все, что сможет нас всколыхнуть и удивить еще в этом плане. Помните, что Человек - мое любимое дитя, хоть и капризное, и своевольное, и в чем-то не оправдавшее... Повелеваю! Быть по сему! А там посмотрим, что с вами делать. Может, что и сделаем. Ну, вы еще здесь? Прочь!
И Эль-Кадош то ли совершил жест отстранения и удаления, то ли подумал что такое, а может все случилось само собой сообразно его Божьей воле - они не уразумели. На друзей вдруг накатило нечто вроде смертного беспамятства, а после так же самотеком откатило, и в следующем фрагменте дискретности они осознали себя уже посреди неведомого им града.
Они стояли посреди пустынной площади, открытой во все стороны, и ветер овевал их свободно.
И было им откровение, что лежит, распростертый, пред ними приморский град Каки.
Как и было сказано!
2. Сосланы. Приморский город Каки.
И тут неожиданно ангелов проняло, они поняли и осознали - это Каки!
Они - в Каках!
– Что это еще за Каки такие?
– подвесил в воздух вопрос недовольный Нивей и потянул носом, принюхиваясь. Ощущать запахи - едва ли не единственное из того, что было доступно ангелам в материальном мире.
– Пахнет соответственно, - резюмировал он.
– Как и должно пахнуть в Каках.
– Ну, что ты несешь, бледнолицый брат мой?
– возразил другу Аурей.
– Что ты смыслишь в том, как должны пахнуть Каки?
– Каки, каки, - уточнил Нивей.
– Ах, каки!
– понял и оценил, наконец, глубину его мысли Рыжий.
Они осмотрелись.
Ангелы явились земному миру и утвердились в нем посреди, надо полагать, центральной площади города. Площадь была просторна, залита солнечным светом, прожарена его огнем и выметена резвым ветром. От раскаленной плитки, бледно серой и розовой, которой площадь была недавно заново перекрыта, устремлялись вверх дрожащие потоки горячего воздуха. За спинами у них высилось большое, похожее на Дом культуры и бывшее им, здание с огромным портретом какого-то человека в расстегнутом пиджаке и с доброй улыбкой в пол-лица на фасаде. А прямо перед ними, чуть поодаль, за веселым бетонным заборчиком, украшенным религиозными символами высилась красивая бело-голубая церковь. Маковки ее куполов плыли куда-то по синему-синему небу во славу Господню. Ангелы впервые увидели воочию культовое сооружение земного типа, поэтому торопливо осенили себя крестным знамением и поклонились в пол, благодаря Творца за предоставленную им соответствующую возможность.
Когда формальности были соблюдены, Рыжий ухватил друга мосластой рукой за одежды и потянул его за угол Дома культуры.
– Каки, говоришь? Дурно пахнет, ага... А вот, пойдем-ка, я тебе нюх прочищу, - приговаривал он.
– А заодно и должок верну. Нехорошо, когда должок есть. Надо отдавать, да...
– Что ты, что ты!
– забеспокоился Нивей. Почуяв неладное, он стал вырываться из дружеских объятий Рыжего. Он упирался, как мог, он растопыривал локти, он изворачивался крыльями - тщетно все. Физические возможности были явно предпочтительней у Аурея, он был и повыше, и шире в кости - ну, своей, ангельской кости. Сильней он был, если говорить по-простому, а кто сильней, того, как известно, попробуй не послушать. Единственное, что могло бы спасти Белого от взбучки, это если бы он снова психанул, как намедни в кампусе, но, застигнутый врасплох, никак не мог выйти на требуемый для этого уровень экзальтации. В общем, мало-помалу, увлекал Рыжий заклятого своего дружка за угол дома, где предвидел наличие укромного местечка для короткого, но решительного объяснения.
– Да подожди же ты!
– взмолился, наконец, Белый.
– Ну, что ты, ей Богу! Ну, поспорили мы, и что такого? Каждый имеет право на личное свое мнение.
И он неистовым каким-то образом воспротивился увлекающей его в не желаемое грядущее силе и - о чудо!
– сумел превозмочь ее на короткое время и даже остановить неумолимо двигавшийся на него айсберг.
– Ну, ты фрукт!
– воскликнул Рыжий, останавливаясь. При этом, он сжал руку Белого, словно жимками, и подтянул его к себе ближе.
– Ты на самом деле не понимаешь, или, по обыкновению, прикидываешься?
Белый пожал плечиками и бледно улыбнулся.
– Ну, подрались... Подумаешь! - промямлил он, скаля зубы.
– Да при чем здесь драка!
– продолжил заводиться дальше Рыжий.
– То, что подрались, это нормально. Это даже хорошо. А вот то, что ты меня перед Испытующим сердца и внутренности подставил, вот это плохо. Это очень плохо. И за это тебе придется ответить...
– Так, для твоего же блага, - промямлил Нивей.
– Эва!
– удивился Рыжий.
– И в чем же здесь, по-твоему, мое благо?
– А в том!
– почуяв перемену и малую возможность для приемлемого разрешения ситуации, торопливо зашептал Белый брат.
– В том, что я уступил тебе право напрямую пообщаться с самим Саваофом. Когда б еще тебе такое счастье выпало?
– Уж больно это счастье на подставу похоже!
– не унимался Аурей.
– Вот сам бы и общался, тем более что ты как раз и драку начал. Ты же меня зачинщиком выставил!
– Оба мы хороши были, что уж вспоминать теперь, - продолжал карабкаться наверх Белый. - Но прошу учесть, что для друга, для тебя то есть, мне ничего не жалко!
– Ах, ты!
– выдохнул в изумлении Аурей и весело, запрокидывая рыжую кудрявую голову, засмеялся.
– Вот же вьюн! Всегда вывернется. Подлец, но люблю!
Он отпустил руку друга и, поднеся к его носу увесистый и мозолистый свой кулак, предупредил:
– Последний раз. Попомни! Больше спуску тебе не будет. Это последний раз!
– Ладно, ладно, - нашелся, что ответить Белый.
– Кто знает, как оно все дальше сложится. Глядишь, и я буду условия ставить. Поживем, Бог даст, увидим.