Ниже нуля

Эллис Брет Истон

– Марти проиграл, дай ему виски, чистого, быстро, а мне водку с соком, пока я не рухнула, а, милый?

Художник по костюмам щелкает пальцами черному седому бармену и говорит:

– Ты слышал?

Бармен выходит из ступора слишком быстро, немного неубедительно, делает актрисе ее напитки. Ее начинают спрашивать, кто за что получил «Золотой глобус». Но актриса, большинство актеров, ассистенты режиссера и продюсеры забыли. Помнит режиссер Марти, он тщательно произносит каждое имя, а если кто-нибудь спрашивает, кто еще номинировался, режиссер смотрит

прямо перед собой и перечисляет в алфавитном порядке.

Я начинаю разговаривать с парнем, который ходит в киношколу «Ю-эс-си». Загорелый, с зачатками светлой бороды, в очках и рваных теннисных туфлях «Треторн», он без умолку говорит об «эстетическом безразличии» в американских фильмах. Мы сидим одни в кабинете, вскоре входят Алана, Ким и Блер. Они садятся. Блер на меня не смотрит. Ким, коснувшись ноги парня из киношколы, говорит:

– Я звонила тебе вчера вечером, где ты был?

– Мы с Джеффом выкурили пару косяков и пошли на съемки нового «Пятница, тринадцатое», – отвечает он.

Я смотрю на Блер, пытаюсь встретиться с ней глазами, привлечь ее внимание. Но она на меня не смотрит.

Входят и садятся Джаред, отец Блер, постановщик «Звездных налетчиков» и художник по костюмам, разговор заходит об австралийском актере, отец Блер спрашивает режиссера, носящего легкий костюм «Поло» и темные очки, зачем актер приехал в Лос-Анджелес.

– Думаю, хочет посмотреть, попадет ли в «оскаровские» списки. Номинантов же вот-вот озвучат.

– За это говно? – рявкает отец Блер. Успокоившись, он смотрит на Блер, сидящую у камина, рядом с тем местом, где стояла рождественская елка; дочь выглядит подавленной. Отец жестом зовет ее.

– Иди сюда, малышка, посиди у папы на коленях.

Блер секунду недоверчиво смотрит на него, опускает глаза, улыбается и выходит из комнаты. Никто ничего не произносит. Директор откашливается и говорит, мол, если они не смогут заполучить на главную роль этого «ебаного кенгуру», кто же будет сниматься в «Звездных налетчиках»? Проскакивают несколько имен.

– А как тот изумительный парень, что был в «Зверюге!»? Знаешь, о ком я, Клайд.

Художник по костюмам смотрит на режиссера, задумчиво скребущего подбородок.

Блер возвращается с бокалом, смотрит на меня, я отворачиваюсь, сделав вид, что интересуюсь беседой.

Хлопнув себя по колену, художник по костюмам говорит:

– Марко! Марко! – Опять взвизгивает. – Марко... у-у-у, Марко... Ферр... Ферра... вот черт, совсем забыл.

– Марко Кинг?

– Нет, нет, нет.

– Марко Кац?

Раздраженный, художник по костюмам мотает головой:

– Ну, кто-нибудь видел «Зверюгу!»?

– А когда вышел «Зверюга!»? – спрашивает отец Блер.

– «Зверюга!» вышел прошлой осенью, я думаю.

– Да? Мне казалось, я видел его в «Авко» позапрошлым летом.

– Но я видел съемки на «Эм-гэ-эм».

– Я думаю, вы говорите о Марко Ферраро, – роняет Блер.

– Точно, – подтверждает художник по костюмам. – Марко Ферраро.

– Я думал, он передознулся, – вставляет Джаред.

– «Зверюга!» было неплохое кино, – замечает киностудент. – Ты видел?

Я киваю, глядя на Блер. Мне не понравился «Зверюга!».

– А тебя не волнует, – спрашиваю я киностудента, – что некоторые персонажи там просто брали и пропадали, без объяснений?

Помедлив, киностудент говорит:

– Вроде как да, но это случается и в реальной жизни...

Я смотрю прямо на Блер.

– Разве не так?

– Похоже. – Она не смотрит на меня.

– Марко Ферраро? – спрашивает отец Блер. – Он латинос?

– Он восхитителен, – вздыхает Ким.

– Полный милашка, – кивает Алана.

– В самом деле? – спрашивает директор, ухмыляясь и склоняясь к Ким. – А кто еще, ты думаешь... восхитительный?

– Да, девушки, – говорит отец Блер. – Может, вы внесете свежую струю?

– Только помните, – говорит Джаред, – никаких великих актеров. Просто парень, у которого жопа не хуже мордашки.

– Именно, – кивает художник по костюмам.

– Папа, я же просила тебя взять в фильм Адама Энта или Стинга, – говорит Блер.

– Я помню, помню, солнце. Мы с Клайдом говорили об этом, и, если тебе действительно так этого хочется, я думаю, кое-что можно устроить. Что вы думаете об Адаме Энте или Стинге в «Звездных налетчиках»? – спрашивает он Алану и Ким.

– Я бы посмотрела, – отвечает Ким.

– Я бы посмотрела дважды, – подтверждает Алана.

– Я бы купила на видеокассете, – добавляет Ким.

– Я согласен с Блер, – говорит отец Блер. – Я думаю, нам надо серьезно подумать об Адаме Энте или Стринге.

– Стинге, папа.

– Да, Стинге.

Клайд улыбается, смотрит на Ким.

– Да, давайте возьмем Стинга. Как ты думаешь, солнышко?

Ким вспыхивает и говорит:

– Это было бы замечательно.

– Мы позвоним ему и пригласим на пробы на следующей неделе.

– Спасибо, папа.

– Все для тебя, девочка.

– Ты бы лучше сначала на него взглянул, Клайд, – замечает Джаред с озабоченным видом.

– Взглянем, взглянем, – говорит Клайд, все еще улыбаясь Ким. – Хочешь поприсутствовать при этом?

Блер наконец смотрит на меня, с этой мукой во взгляде, я смотрю на Ким, чувствуя почти стыд, потом начинаю злиться.

Ким вспыхивает опять и говорит:

– Может быть.

* * *

Джулиан не звонил мне с тех пор, как я ему дал денег, поэтому назавтра я решаю позвонить сам. Но у меня нет его телефона, я звоню Рипу, Рипа нет, какой-то мальчик просит перезвонить Тренту, я звоню Тренту, Крис говорит, что Трент по-прежнему в Палм-Спрингс, и потом спрашивает, не знаю ли я, у кого есть мет. Наконец я звоню Блер, она дает мне номер Джулиана, я собираюсь сказать, что прошу прощения за тот вечер в «Полуночниках», но она говорит, что должна идти, и вешает трубку. Я звоню по данному ею номеру, отвечает девушка с очень знакомым голосом.