Низвержение
Шрифт:
На секунду в подвале повисла тишина.
— Вот это настоящий динамит, — пробормотал Дрейк, убирая шашки обратно в сумку.
Миссис Берроуз зашаталась, словно готова была упасть в обморок.
— Я так и знала, — прохрипела она, — так и знала…
— Мам, что с тобой? — спросил Уилл, поддерживая её под руку.
— Все эти годы… у меня было такое ощущение, будто я борюсь с чем-то чуждым в себе. Будто я теряю себя… будто не я, а кто-то другой управляет моей жизнью. Так и было. Это вы, стигийцы, решали, какой мне быть. Сплошная ложь… сплошная игра! Эти мысли… мои желания… это
Намеренно или же случайно, но тон Эдди не выражал ни малейшего сожаления. — Да, — сказал он. — Я полагал, вы уже давно это поняли. В конце концов, вам ведь удалось преодолеть заложенную программу, когда…
— Вы захватили нашу жизнь, как террористы! — с осуждением воскликнула миссис Берроуз. — Вы всё отравили своими играми, и только ради того, чтобы поймать Сару Джером!
— Ну, не только, — сказал Эдди. — Это была ещё и возможность для близнецов приобрести опыт жизни среди неверных.
Никто не заметил, что у миссис Берроуз в руках оказалась лопата Уилла.
Неожиданно шагнув вперёд, женщина размахнулась и ударила Эдди по голове. Стигийца отбросило на Эллиот.
— Эй! Нет! — закричал Дрейк и, кинувшись к миссис Берроуз, вырвал у неё лопату. Но и это не остановило женщину. Она сжала кулаки и попыталась ударить Эдди снова, однако Дрейку удалось её оттеснить.
— Не подпускай её к нему! — воскликнула Эллиот, поддерживая оглушённого отца. — Она с ума сошла!
— Не смей так говорить! — заорал на неё Уилл, брызжа слюной от ярости. — Это не она сошла с ума, а эти уроды! Они нам жизнь сломали! Они всё разрушили!
Миссис Берроуз, похоже, успокоилась, но теперь Дрейку надо было разнимать Уилла и Эллиот. Встав между ними и вытянув руки, чтобы парень с девушкой не набросились друг на друга с кулаками, ренегат крикнул:
— Всё, успокойтесь! Сейчас не время для семейных сцен. Совсем не время. — Он повернул голову к миссис Берроуз. — Селия, глубоко подыши, приди в себя, а потом отправляйся наверх вместе с Эллиот, заварите всем чаю. Что касается вас двоих, — Дрейк посмотрел на Уилла, потом на Эдди, у которого из виска хлестала кровь, — мы сейчас подлатаем Эдди, а затем заминируем туннель. Потом можете разбираться между собой сколько угодно, но сейчас нам нельзя терять ни минуты. Так что, все готовы вести себя как взрослые?
Эллиот нерешительно взглянула на него, будто собиралась что-то сказать.
— По-моему, я велел тебе идти наверх вместе с Селией, — строго произнёс Дрейк.
Этого было достаточно. Девушка кивнула в знак согласия. Миссис Берроуз окончательно удалось взять себя в руки. Проходя мимо Эдди, она негромко сказала:
— Простите. Это был для меня такой шок — я ведь совершенно ничего не знала. Такой шок…
Эдди утёр кровь, натёкшую в глаза.
— Я всё понимаю. Ничего страшного, — ответил он и тут же потерял сознание.
Эдди перенесли в гостиную и уложили на диван. Пока все суетились вокруг стигийца, Уилл выскользнул из комнаты. Он немного постоял внизу лестницы. Недавно выкрашенные перила были такие белые, такие чистые, такие идеальные, что он не мог удержаться, чтобы не потрогать их грязной рукой.
Парень стал подниматься на второй этаж. Он столько раз за свою жизнь ходил по этим ступенькам, что каждый шаг пробуждал воспоминания. Субботние завтраки, когда дежурная Ребекка жарила на всю семью яичницу, сосиски, грибы, бекон, вафли — всё жирное и масленое… Уилл улыбнулся: странно, что Ребекка сама почти не притрагивалась к этой еде. Может быть, она ещё тогда пыталась с ними покончить?
Затем ему вспомнились долгие телефонные разговоры матери с тётей Джин. Иногда он садился на нижнюю ступеньку и слушал, как сёстры болтали о новых хитросплетениях событий в очередном телесериале. Потом тётя Джин брала нить разговора в свои руки, в подробностях рассказывая, как она позавтракала, пообедала и поужинала и как это воспринял её непредсказуемый желудок, или описывая, что делает её любимая собачка Софи; и Уилл слышал только, как мать скучающим тоном вставляет «Понятно… понятно… понятно…» Пару раз миссис Берроуз даже засыпала во время разговора с сестрой.
Но, поднявшись на площадку, Уилл вдруг осознал, что его прежняя жизнь, которую он когда-то считал обыденной, вовсе таковой не была, да и жизнью в полном смысле слова тоже. По большому счёту его воспоминания были только сценами из спектакля. Мало того, что роль его сестры играли сразу две девочки, если только их можно было назвать девочками, потому что они даже не принадлежали к человеческому роду, к тому же стигийцы долгие годы управляли и манипулировали всем, что происходило в доме, с помощью Тёмного света.
— Всё это было не по-настоящему, — прошептал Уилл.
А теперь не стало и сцены, на которой разыгрывался этот фарс. Уилл смотрел вокруг и ничего не узнавал. С площадки убрали встроенный шкаф, вместо круглого бумажного абажура повесили другой, а лоснящийся ковер, кое-где протертый до дыр, заменили новым.
Как во сне Уилл прошёл к комнате, выходившей окнами на улицу. Прежде ему строго запрещалось туда входить — это была комната «Ребекки», но теперь она служила кабинетом. Уилл оглядел рабочий стол и дорогой компьютер и остановил взгляд на пробковой доске на стене за монитором. К ней было приколото множество фотографий — в основном снимки женщины, в которой Уилл сразу узнал хозяйку дома. На большинстве фотографий она была запечатлена вместе с мужчиной, очевидно, её мужем. Снимки были сделаны в самых разных местах.
Уилл потянулся через стол и дёрнул одну фотографию к себе. Кнопка выскочила и упала на стол. На снимке женщина с мужем, оба довольные, загорелые, чокались половинками кокосовых орехов, которые украшали коктейльные зонтики и полосатые соломинки, на фоне вечернего пляжа с горящими кострами.
А ещё там было много детских фотографий, так что Уилл знал, чего ожидать, когда направился в свою бывшую комнату. Детская кроватка, повсюду мягкие игрушки, лазурные обои, украшенные наклейками в виде пушистых облаков, о прежнем обитателе комнаты ничто даже не напоминало. Не осталось ни полок, где Уилл держал коллекцию археологических находок, ни плакатов, которые он приклеил на потолке, с древнеримским центурионом и Великим лондонским пожаром. Парень подошёл к окну, где качалась на ветру карусель из ярких гусениц и бабочек.